Коля устал, он больше не мог выносить немого укора, незаконченного им шедевра. И дело не в том, что он не старался, закончить картину. Он пытался сотни, тысячи раз. И всякий раз с завершенных эскизов, на него смотрела прекрасная во всех отношениях молодая женщина, которая ненавязчиво, подспудно пыталась продать ему бытовую технику, дорогие духи, детское питание, эксклюзивное нижнее женское бельё, элитное жильё в центре города, средство от полового бессилия, офигенную мобилу и ещё сотню, тысячу вещей, без которых не мыслит свою жизнь современный обыватель.
Взяв со стола канцелярский нож, Николай подошёл к полотну, намереваясь прервать многолетние страданья, забыть сотни бессонных ночей, полных отчаянья и тоски, в конце концов пора перерезать пуповину связывающей его с прошлым, когда он мог творить для искусства. Художник поднял нож и неподвижно замер перед холстом. Да холст был не закончен и далёк от совершенства. Но женщина глядящая на него с картины, она была прекрасна. Она была совершенна, не совершенным был художник, потративший зря столько лет в напрасных попытках освободить её из плена чистого листа, оков посредственности и несовершенства.
Проблема в нём, в его неспособности, видеть то, что неподвластно взору простого смертного. Низко опустив голову, выронив стакан с виски, Николай побрёл прочь, крепко сжимая канцелярский нож, так, словно это был ответ, на мучавший его вопрос. Прямо в ванную комнату, где включив горячую воду, он залез в ванну в одежде. И прислушиваясь к монотонному, успокаивающему журчанию воды, приставил холодное лезвие ножа к запястью. Тихо всхлипнув, попытался вспомнить, хоть что то, что позволит ему уцепиться за этот мир, хоть кончиком пальца. Он вспоминал молодых любовниц, счёт в банке, количество нулей идущих после единицы, машину, квартиру, немое обожание в глазах почитателей своего таланта и злобу в глазах завистниках и ещё много чего другого, не вспомнил только одного, самого главного.
И словно в наказание за плохую память и невыученный урок, лезвие полоснуло запястье… и сразу стало легче, несовершенство отравившее ему кровь, покидала его навсегда. Благодарно закрыв глаза, талантливый художник, свободный от всего, мысленно вернулся к незавершённой картине и взяв в руки кисть, начал творить искусство. И прежде, чем обступившая Николая темнота, поглотила его навсегда, он успел сделать последний штрих и завершить работу.
Дима пришёл в себя, на берегу реки, с гулко бьющимся сердцем в груди, под лучами нещадно палящего солнца. Рядом с ним на коленях стояла Света и громко рыдала.