Графенбергер поглядел на Генрика и ухмыльнулся с подчеркнутым высокомерным пренебрежением.
– По-твоему, это невозможно? – спросил Советник.
– Допустим, что это так. Но как, в таком случае, объект оказался внизу, и какого черта он не идет на юг, а плывет, к Дикому Полю?
– Твои объяснения?
– Мне придется начать издалека. Всем известно, что викинги совершают свои набеги на Свенланд и, особенно, закатные области Франконата, невзирая на время года. Летом – ладно, это они верхом. Но зимой-то степь засыпана снегом. Как же они передвигаются по степи зимой? Для "не темняков" поясняю, что викинги это наши степняки, попросту говоря, дикари. Разбойники.
Глаза сэра Графенбергера горели нездоровым блеском, физиономия была предельно вдохновенная. Он поднял кверху указующий перст и победительно оглядел совещантов.
Генрик громко зевнул и сказал, обращаясь к Советнику: "Вы позволите? ", после чего заговорил напористо, резко и крайне неуважительно.
– Все уже давно поняли, к чему Вы клоните. И о том, как передвигаются зимой степняки, мы все тоже имеем представление. Нет на Темной такого студиозуса, который не гонял бы на лыжах под парусом. Вы ответьте, пожалуйста, на три вопроса. Первый: за каким чертом степняки поперлись на полюса, не за объектом же?
– За костью!
– Ерунда! Ответ не принимается за нецелесообразностью предлагаемого решения. Кость они шарашат у контрабандистов внизу – и проще, и эффективней. Ну, а на кой черт им понадобился объект? Зачем они волокут его на себе чуть ли не тысячу километров?
– Чтобы продать как раба.
– Чушь! Ответ не принимается за явной нелепостью. Никакой раб, даже самый выдающийся, не оправдает таких усилий.
– Хорошо-хорошо, скажи тогда нам ты, как объект мог попасть на Рону? На крылышках слетел?
– А как викинги могли попасть на полюса? На крылышках взлетели?
– Значит, там есть путь, о котором мы не знаем. Тоннель какой-нибудь.
Генрик рассмеялся.
– Ну, вот Вы, сэ-эр, сами и ответили на собственный вопрос.
– Но это полная ерунда! – не выдержал Фетмен. – Как Вы выражаетесь, ответ не принимается за откровенной глупостью, нет там никакого тоннеля. А если бы был, то по нему летом пошла бы вода, а зимой все льдом бы заросло к раздолбанной бабушке.
Советник хлопнул по столу ладонью. Все умолкли.
– Что там происходит, твое мнение? – обратился он к Генрику.
– Думаю, что положение крайне серьезное. Крайне! Эти господа, – он дернул подбородком в сторону Графенбергера, – оставили объект в бурю без прикрытия и малейшей подстраховки. Он вынужден был не спать. Во-о-бще. Иначе бы его там просто сожрали. Ну, а когда он потерял нож и термостат – тушите свет, полный амбец. С такого стресса у него, небось, и вообще позвоночник спиралью Бруно закрутился (– во, даю! -). Если это так, то клонфильтр не абортирует неообразования сознания. Он на это просто не рассчитан, для правильного функционирования ему нужен сон объекта. И еще мне не нравятся все эти странные бластерные разряды возле него. Кто стрелял? В кого стрелял? Нет-нет, я ничего не спрашиваю. Если мне не полагается знать, то и не надо… но все-таки о клонфильтре-то стрелявшим следовало бы подумать. Так его и разрушить к чертовой бабушке ничего не стоит.