.
Подобные концепции направлены на то, чтобы развеять представления о том, что в политике адептов капитализма может присутствовать нечто самоубийственное. Однако в словах некоторых из самых грозных умов политической мысли уже давно присутствовал намек, что дело, вполне вероятно, обстоит именно так. В 1919 году социолог Макс Вебер прочитал представителям студенческих профсоюзов в Мюнхене лекцию о качествах, необходимых для участия в политике. В основанном на тезисах этой лекции очерке Вебера «Политика как призвание и профессия» вновь звучит тема неизбежности насилия[83]. Обращаясь к политическим движениям прошлого, Вебер отмечал два различных типа мотивации. Политик может руководствоваться убеждением: непреложные истины должны быть достигнуты любой ценой. Политика, основанная на убеждениях, одурманивает, но чаще всего приводит к бедствиям и кровопролитию. Политика может также руководствоваться ощущением ответственности за последствия ваших действий для общества. Однако вразрез с усилиями, направленными на достижение общего блага, идут принудительные меры, которые представляются необходимыми для реализации этого замысла. Никто из тех, кто желает участвовать в политике, предупреждал Вебер, не может позволить себе игнорировать эти парадоксы.
В обстановке роковых ударов 1930-х годов немецко-еврейский критический теоретик Макс Хоркхаймер написал эссе «Эгоизм и движения свободы»[84]. В оговоренном Вебером парадоксе – ценности вступают в конфликт с реальностью, а политические устремления не могут быть реализованы иначе, как силой, – Хоркхаймер усмотрел бы не предопределенность, а, скорее, симптом того, что он называл буржуазным обществом. В рамках капиталистического способа производства люди могут удовлетворять свои потребности лишь за счет обмена физическими и материальными ресурсами. Искусственный дефицит, вызванный организацией производства и ценообразованием, направленными на максимизацию прибыли, заставляет людей конкурировать друг с другом во всем: от жилья и образования, приобретения товаров и услуг до рабочих мест и престижа. Всего этого можно достичь с помощью доходов от труда и собственности – заработков и активов, ценность которых аналогичным образом определяется конкуренцией. Люди, лишенные коллективных средств поддержки, оказываются в изоляции в качестве индивидуальных носителей эгоистичных интересов, вынужденных в рамках этих транзакций заботиться о себе самостоятельно. Какую бы заботу или враждебность они ни проявляли по отношению друг к другу, необходимость обмена ресурсами, находящимися в частной собственности, делает их взаимно безразличными в каждодневной заботе о содержании собственных домохозяйств. Чтобы процветать или хотя бы просто сводить концы с концами в подобном окружении, требуется немалая степень эгоистичного определения приоритетов.