Парень вывёл кобылу к саням, стоявшим возле сарая. Надел ей на шею хомут и сноровисто впряг в небольшую повозку. Закончив возиться с покладистой Зорькой, он направился к лестнице, приставленной к щелястой стене.
Забрался на большой сеновал, устроенный над низкой конюшней. Взял охапку сухой пахучей травы. Скинул её на промёрзшую землю и ловко спустился назад. Притащил сено к пустым розвальням и уложил ровно столько, сколько в них поместилось.
Всё остальное, отнёс к стойлам животных. Услышав шорох иссохших стеблей, Бурёнка немедля взбодрилась. Сунула морду меж тонких жердей прочной кормушки и стала жевать свежий корм. Овцы не отставали от огромной соседки.
Парень взял из сеней огромное одеяло, сшитое из нескольких сыромятных овчин. Вернулся к саням и положил на подстилку. Проверил, всё ли удобно устроил?
Пока муж суетился на улице, Мотя потихоньку оделась. Женщина села на табуретку и в который раз оглядела просторную, но почти что, пустую гостиную: – «Не забыла ли взять, что-то с собой?» – размышляла она. Наткнулась взглядом на небольшой узелок, что лежал на столе, и тотчас успокоилась. В нём хранилось «приданное» первенца.
Григорий бросился к любимой жене. Опустился перед ней на колени. Снял тёплые домашние тапочки и посмотрел на слегка припухшие щиколотки. С осуждением покачал головой, но ничего не сказал. Взял новые бурки, и аккуратно надел на ноги супруги.
Придержав жену за располневшую талию, муж осторожно поднял её с табуретки. Она медленно встала и опёрлась ладонями о чисто скоблёные доски столешницы. Лицо у неё слегка побледнело. Дыхание замерло на пару секунд.
Мотя быстро оправилась от дурноты. Собралась силами и с трудом распрямилась. Муж принёс ворох верхний одежды и помог ей одеться. Взяв под локоток, он вывел супругу из дома.
Поддерживая Мотю под руки, он спуститься с ней со ступеней. Отогнал лохматого пса, чтобы не путался у них под ногами. Повернулся и пошёл к стоящим поблизости розвальням.
Григорий подвёл «тяжёлую» даму к саням и бережно уложил на, хорошо приготовленное, мягкое ложе. Заботливо обернул её краями овчины, лежавшей на сене. Сверху накрыл огромным тулупом, которые обычно носят извозчики. Подоткнул полы одежды под будущую роженицу и тихо спросил: – Как себя чувствуешь?
Закусив губу от нахлынувшей боли, Мотя неопределённо кивнула. На её больших серых глазах вдруг проступили обильные крупные слезы. Муж, проглотил плотный комок, нежданно подобравшийся к горлу. Не говоря ни единого слова, он бодро вскочил на облучок.
Минут через десять, розвали выехали на неплохо наезженный тракт. Он был укатан чуть лучше, чем узкий просёлок, по которому они выбирались из леса. Зорька тотчас оживилась и побежала немного резвее.