Дорога была очень неблизкой. Григорий часто поворачивал голову и бросал взгляд назад. Он смотрел на лежавшую навзничь жену и время от времени спрашивал: – Мотя, ты как?
– Нормально. – едва слышно отвечала она, но почему-то не поднимала опущенных век.
Спустя час с небольшим, сани добрались до районного центра. Затем доехали до главной площади и остановились возле невзрачного дома. Всё окна в нём были залиты густой чернотой. Горела лишь тусклая лампочка, висевшая над низким крыльцом.
Григорий вскочил с облучка и бросился в тёмное здание местной больницы. Забыв стряхнуть снег с зимней обувки, он сходу прошёл в небольшой коридор и глянул по сторонам..
В дальнем конце помещения он заметил фанерную казённую тумбочку. На ней виднелась включённая настольная лампа с облупившимся жестяным абажуром. Рядом темнел маленький стол.
Возле стола на простом табурете сидела полная санитарка и удивительно крепко спала. Её круглая голова опиралась на полные руки, удобно лежавшие на узкой столешнице.
Парень рванулся к безмятежной дежурной. Не чувствуя себя виноватым, Григорий растолкал неподвижную женщину. Глотая слова, он объяснил ей в чём, собственно, дело.
Зевая во всю ширину челюстей, медработница открыла слипшиеся за ночь глаза. Поправила поседевшие волосы и неразборчиво буркнула: – Веди милок, жинку! Веди! В восемь часов явиться фельдшер. Осмотрит красавицу и скажет, что нужно с ней делать?
Стараясь сдержать закипающий гнев, он зашипел на сиделку, как паровоз, спускавший пары: – Сейчас всего шесть утра. Что же она ждать его будет?
– Ну, ежели не сможет дождаться, так я и сама у ней роды приму. – беспечно ответила женщина, умудрённая жизненным опытом. По её лицу было видно, что ей это совсем не в новинку: – Не волнуйся милок. Чай мне не впервой. Веди сюда жинку. Веди.
Парень бегом вернулся к саням. Поднял супругу и внезапно почувствовал, что она совершенно замёрзла. Едва передвигая тяжёлые ноги, Мотя пошла вместе с мужем. Она поднялась на крыльцо и вошла в небольшую больницу.
Санитарка стряхнула с себя остатки крепкого сна. Успокаивающе улыбнулась роженице и увела в небольшой приёмный покой.
Скоро она вернулась назад в коридор. Сунула в руки Григория узел с женской одеждой и силком проводила за дверь: – А теперь, иди милок отсюда, иди. Нечего тебе здеся торчать. Чай, тебе на работу надо спешить? Не дай Бог, ещё опоздаешь. А уголовку за подобное дело, пока применяют на полную силу.
Супруг вышел во двор и увидел, что забытая в суматохе кобыла, всё также, стоит возле крыльца. Оказывается, Григорий даже забыл её привязать за столбик крыльца.