Как всякий честолюбивый человек, он тщательно следил за своим здоровьем, часто наведываясь ко мне. Предпочитая, однако, в домашних условиях делать все необходимые процедуры. По этой причине я стал расконвоированным заключённым, что значительно облегчило мне жизнь, прежде всего морально. Хоть на небольшое время колючая стена не ограничивала моё жизненное пространство, не делила его на «здесь и там». Этот неотъемлемый атрибут неволи оставался за моей спиной, возвращалось чувство гражданина, пусть сильно урезанного в правах, но всё же могущего ходить среди свободных людей.
В небольшом посёлке, расположенном рядом с лагерем, куда я часто направлялся проживала вся его администрация, а также в основном те, кому после освобождения некуда было возвращаться или те, кто решился остаться на Севере по своим внутренним соображениям. Незначительную прослойку составляли также специалисты, откомандированные сюда с Большой земли, ведущие метеорологические наблюдения и какие-то научные исследования. Их отдельно стоящие от остальных домов бараки я посетил несколько раз. Вызывали меня в связи с осложнениями у некоторых больных. Так что мой привычный маршрут за незначительным исключением неуклонно пролегал к квартире Горонько.
Как-то, поднимаясь по лестнице и подходя к входной двери, я услышал резкий недовольный голос начальника лагеря. Я позвонил. На какое-то мгновение всё стихло. Потом, когда вошёл, рокот недовольства возобновился с большей силой и напором. Пока я раздевался, жена, Ксения Анатольевна, вернулась к мужу и попыталась его успокоить.
– Что это? – неслось из дальней комнаты с еле сдерживаемым гневом – Почему? Сколько ещё я должен торчать здесь?
– Тише-тише – слышался женский голос – к тебе доктор пришёл.
– Нет, ты мне скажи, я что, должен тут вечно сидеть? – не унимался Горонько, – до каких пор меня будут игнорировать?
– Перестань, в конце – концов, так волноваться. Они вынуждены будут положительно ответить на твой раппорт. Надо набраться терпения и ждать.
– Терпение…! Мы с тобой уже давно не молоды, хотелось бы перебраться поближе к солнцу.
– Это не тактично с твоей стороны намекать на мой возраст!
– Прости, я не хотел тебя обидеть.
– Тогда возьми себя в руки и выйди, наконец, к доктору. Не стоит его держать в коридоре и заставлять ждать.
– Да, ты права.
Мужской голос понемногу стихал, снова обретя своё привычное звучание.
– Добрый день, Фридрих Карлович – поздоровался со мной Арсений Петрович, выйдя из комнаты в военном кителе с полковничьими погонами. – Вы, как всегда, точны. Пройдёмте.