До Рождества оставалась неделя, и это немного подняло нам дух. Несмотря на бездействие, наше настроение улучшилось, мы больше шутили, мы даже были готовы не убивать иракца, попадись он нам на глаза. Один из морпехов нашего взвода нацепил шапку Санта-Клауса на член и голым пробежал по лагерю, горланя “Feliz Navidad”. Ему повезло, что он не попался на глаза командиру, иначе вместо праздничного ужина он бы проводил праздник в обнимку с нашими сортирами. Вместо этого, если он встречал знакомого морпеха, он подбегал к нему и кричал: «Загадай желание дедушке Клаусу!»
Денни получил очередное письмо от жены, к которому она приложила свои фотографии. Думаю, этому засранцу завидовала вся наша группа. Его жена и правда была очень красивой. Это была не та глянцевая наигранная красота модели из журнала, а очаровывающая красота домашней, любимой женщины, которая ждет тебя. Это был ее взгляд, улыбка, наклон головы, все вместе, что говорило Денни: не смей умирать там, в Пустыне, я люблю тебя и жду домой. Готов поклясться, это было тем самым, что поддерживало его, пока многие из нас сдавали позиции и падали духом. Когда он над чем-то думал или был не в духе, он машинально поглаживал нагрудной карман, где лежало ее фото. Я никогда не думал, что можно так сильно любить человека на расстоянии и от всей души надеялся, что мы вернемся домой целыми и невредимыми.
Что касается меня, я ни от кого не ждал писем и открыток и, признаться, был здорово удивлен, когда при вручении почты мне протянули плотный конверт.
– Пришла твоя подписка на «Плейбой»? – спросил Джеб, зашнуровывая ботинки на моей койке.
– Это его пацан опять прислал ему письмо, – отозвался Дон.– Всем пишут семьи или шлюхи, а Марку пацан. О чем вы болтаете, чувак? О моделях машинок? О бейсбольных карточках?
– О твоей роже,– сказал я. – Парень попросил написать ему о моих друзьях. Я сказал, что ты самый большой дебил взвода.
– Напиши, что я самый крутой сукин сын, какого видела эта Пустыня, и что я могу голыми руками задушить пять иракцев за раз.
– Ох, да,– подтвердил Денни, – да одна наша группа, и война закончена. Так и напиши. Мы можем даже поставить подписи, да, ребята?
Вся казарма загудела в знак согласия.
– Не пойти ли вам к черту, – беззлобно ответил я. – Напишу, что я один тут нормальный, а все остальные педики.
Под гогот товарищей я вскрыл конверт, откуда сразу же выпало фото. Ну конечно, Адриан и его мама, все как нужно. Но это не было стандартной фотографией «Я и моя семья на Рождество». Скорее всего, их сняли соседи. Мать Адриана смеется, у нее в руках огромная коробка с новогодними украшениями. Адриан слегка размыт, он падает на диван в гостиной, держит пушистую мишуру. В центре комнаты стоит наполовину украшенная ель.