– Я надеюсь, я очень надеюсь, – проговорила Сабина. – Лучше бы ему выжить. Лучше бы им всем выжить.
***
Еще несколько дней после боя нас всех немного трясло, но постепенно адреналин и подъем эмоций сменились на апатию. Как будто кто-то щелкнул выключателем, и мы все стали вялыми, неразговорчивыми, угрюмыми.
Нам был отдан приказ двигаться к Кувейту для освобождения столицы от иракских захватчиков. Меня не особо волновало, куда мы идем и каким путем. До меня постепенно доходило: а ведь я убивал людей. Я принимал участие в том, что погиб чей-то сын, муж, отец или брат. Но эти мысли ненадолго задерживались у меня в голове. Они выветривались, как выветривался песок из-под наших ботинок.
Оказалось, что из нашего отряда убивал не только я. Денни, он отличился своей меткостью и уложил не меньше пяти иракцев; Бадди тоже пристрелил парочку солдат, чем удивил всех, кто верил в то, что он на самом деле не морпех, а просто случайно угодивший к нам инструктор йоги. Остальные просто умудрились выжить, и это уже было хорошо.
Пока мы шли по направлению к Кувейту, мне в голову все чаще начинали лезть мысли о моей семье. Я не знаю, почему, я старался как можно меньше думать о них, чтобы не разочаровывать себя тем, что мне не к кому возвращаться. Тем не менее, перед глазами почти постоянно стояли лица матери и отца, особенно, когда я был в карауле.
– Расскажи про семью, – вдруг сказал Вик, с кем я был в патруле в очередную ночь.
Я помолчал и оглядел Пустыню. Все тот же пейзаж, ничего не меняется: темные и неподвижные очертания дюн и холмов, непрерывный ветер, мелкий песок, который забивается тебе в глаза и нос – черт, я почти полюбил это место. Тут все было просто, за исключением случаев, когда стреляешь в человека.
– Они были клевые,– ответил я. – Мы были такой типичной американской семьей. Ну знаешь, не пропускали ни одного праздника, флаг на заднем дворе, все дела. У нас даже собака была.
Вик ухмыльнулся:
– И яблочный пирог по воскресеньям?
– Лучший в округе, – улыбнулся я в ответ. И начал рассказывать все, что помню про свою семью.
***
Мою мать звали Лиза, и она работала бухгалтером в какой– то мелкой конторе. Отца звали Гарри, и он был строителем. Ничего особенного.
Мама рассказывала, что, когда я родился, отец устроил грандиозное барбекю и созвал всех соседей. Они очень ждали ребенка, а отец, разумеется, мечтал о сыне. Едва я научился держать в руке предметы, папа тут же вложил мне в руку бейсбольный мяч. Он, конечно, не думал, что я стану звездой бейсбола, но, скорее всего, втайне на это надеялся. Я же говорю, Холливелы побили все рекорды по американским стереотипам.