– Да здесь как раз ничего интересного и нет. Самая скучная часть города.
– Да, – самую малость огорчилась она, – а мне фонтан довольно милым показался, – как бы оправдываясь, что чего-то она да и увидела, сказала Настя.
– В той части города, – он повернулся и показал куда-то влево, – есть, во-первых, усадьба-музей восемнадцатого века, во-вторых, неплохой конный клуб.
– И правда, интересно. Обязательно!.. Обязательно нужно будет туда сходить, – и, спохватившись, прерывая, начинавший становиться все более интересным разговор, спросила немного невпопад, – А ты откуда едешь?
– С квартиры, кое-что забрать нужно было.
Дальше шли и говорили о совсем скучных и повседневных вещах, иногда шли молча, но усилено пытаясь найти хоть какой-нибудь предмет для разговора. И такое рутинное общение начинало надоедать, но что нужно было сделать, чтобы зажечь диалог, в котором слова льются легко, складно, совершенно нужные, понимаются собеседником и понимаются как нужно, оба не знали. Была в этом натянутом прерывистом разговоре некая неправильность и избавиться от нее, казалось, не было никакой возможности.
Настя неслышно глубоко вздохнула и посмотрела направо. Там, на противоположенной стороне улицы у подъезда многоквартирного дома происходило какое-то непонятное движение. Настя замедлила и без того неспешный темп ходьбы и остановилась совсем. Улица была достаточно узкая, с редким движением машин, потому слышно и видно было все четко и ясно. Андрей также остановился, всматриваясь в еще не ясное действие.
У открытой подъездной двери стояла девочка лет пяти и, повесив голову, кажется, что-то тихо говорила. Над ней, словно само безобразие и готовый кошмар для детских снов склонялась женщина, одетая в грязный рваный балахон – трудно было понять, то было раньше трикотажное платье или же халат – и с копной свалявшихся, невесть чем заделанных, длинных густых волос на голове.
– Это не может быть ее дочь… – рассуждала вслух Настя.
Андрей покосился на Настю, мысленно соглашаясь с ней.
Девочка была чистенькая и аккуратная. В розовой маечке, шортах, сандаликах, с небольшим хвостиком светлых волос.
– Сколько раз я тебе говорила… – поучительно, с громкими выкриками, свойственными подвыпившему человеку, выдавала женщина, – …говорила тебя, не трогай котенка! Он боится тебя! Ты пугаешь его!..
Девочка уже и не пыталась защищаться, молча выжидая конец безрассудного разговора. Насте показалось, что ребенок находиться на грани и вот-вот отчаянно заплачет.
– Она ведь сейчас заплачет… – еще одна мысль вслух.
В Андрее, спокойном и рассудительном, начало подниматься жгучее и злое, требующее немедленного выхода наружу, чувство. Настя, стоявшая рядом, повернулась и внимательно посмотрела на него. Андрей молчал, но решимость диким огоньком сверкала в пристально направленных на женщину и девочку глазах. Настя на секунды перестала смотреть в сторону подъезда и, не моргая уставилась на Андрея. Невольно она впитывала в себя его воинственный дух. И без того взволнованная, подпитываясь эмоциями Андрея, Настя была готова сорваться с места и что-нибудь сделать.