Бесполезность всей своей затеи Ирина прочувствовала и, молча пошла за мужем. Она видела, что Вася слишком спокойно поддержал Настю и разочарованная, грустная вдруг стала что-то подозревать.
– Зачем ты ей разрешил остаться?
Они медленно шли по дороге в сторону пруда, не имея цели ни искупаться, ни просто до него дойти. Кажется, им всего лишь нужно было свободное пространство, чтобы обговорить без присутствия съехавшейся родни поведение дочери.
– Ириш, если бы мы силой ее забрали, получили бы в итоге новый скандал. Она бы потом долго не успокоилась и во всем нас обвиняла. Я решил немного ей поддаться. К тому же, я надеюсь очень, что все ее бесконечные капризы скоро закончатся. Ты же знаешь, какой сама была в ее годы…
– Васенька!.. – перебила его Ирина, – ну… да!.. Как же я измучилась!..
– Всё наладится, – приобнял он жену, – всё наладится…
Они шли всё дальше и дальше. Теплый ветер затих, на бледно-голубом небе с редкими розовеющими облачками белела почти полная луна. Было еще совсем светло, но легкое вечернее настроение, немного расслабляющее, чувствовалось с каждым вздохом, впитывалось кожей и почему-то бесконечно радовало.
– Смотри, такая большая!.. – Ирина вдруг прервала разговор своим удивлением.
– Скоро полнолуние. Еще больше будет.
С пруда доносились крики и смех молодежи. Заразительная и непринужденная веселость расплылась в летнем воздухе. Там сейчас было хорошо.
– Пойдем, искупаемся, – с легкой завистью прислушиваясь к веселью молодежи, предложила Ирина. И с каждой секундой всё больше ощущала желание погрузиться в воду и засмеяться, повеселиться, оставить всю свою взрослость здесь на дороге. Такое сумасбродное желание, овеянное чем-то давно позабытым, но вдруг пришедшем сюда, на эту дорогу, персонально к ней.
– Пошли, – с некоторым удивлением согласился Василий.
Они долго купались и смеялись, говорили всяческие глупости и несерьезности. И если только Настенька украдкой посмотрела бы сейчас на родителей, то смягчила бы свое о них мнение. Тогда, они бы стали для нее ближе и понятнее. И их серьезность, правильность, скупая, будто чем-то сдержанная радость первому снегу и первой капели померкли бы. Тогда бы Настя стала спокойнее и даже жизнерадостнее. Потому как перестала бы чувствовать ту пропасть между своей несобранностью, легкомыслием, эмоциональностью и завсегдатай неспешной деловитостью и размеренным подходом к житейским проблемам и радостям своих родителей. Тогда бы она точно уехала домой вместе с родителями, или же, если бы знала, что мама с папой тоже умеют (крайне редко) беззаботно веселиться, вовсе не приехала бы сюда никогда.