– Понимаешь, Валя, – рассуждал дошедший до кондиции Анатоль, стуча себя кулаком в тощую грудь, – хорошая ты баба. Но душишь ты меня, душишь. Не даешь творить. Художник, он должен быть голодным. У поэта душа должна болеть, тело – страдать, тогда рождается шедевр, понимаешь?
– Понимаю, Толик, понимаю, – кивала Валя, забрасывая поэта на могучее плечо.
Вскоре Анатоль пропал. "Погуляет и вернется, эка невидаль", – успокаивала себя Валя. Но когда поэт не объявился ни на следующий день, ни через день, всерьез забеспокоилась.
– Райка, что же делать? – утирала Валя слезы, отогреваясь с подругой в любимой кафешке.
– Сдался тебе этот Анатоль? – презрительно бросила Райка. – Что мой кот, налево потянуло, кастрировать его надо, вот что.
– Как кастрировать? – опешила Валя. – Ты серьезно?
– Серьезнее некуда, – отрезала Райка.
– Ну, ты даешь. Он меня любит. Стихи вот написал. Щас прочитаю. – Валя опрометью бросилась к висящему на вешалке бушлату. Долго рылась в карманах. Наконец, с победным видом села за стол. – Слухай:
В стихах поэта Нина пламенно воспета.
Рифмы найдены для Нины:
Для нее цветут долины,
Для нее и крик орлиный,
Для нее с крутой стремнины
Мчится бурная река*
Ну, как? – расцвела улыбкой Валя.
– Ты ж вроде Валя, – Райка непонимающе хлопала глазами.
– Да, какая разница, – отмахнулась Валя. – Главное, что стихи Толик написал для меня. И потом, он иногда меня ласково Ниночкой называет, – Валя зарделась и потупилась. – Красиво ведь?
– Красиво-то красиво. Но, кажись, це тетка одна написала, нерусская, – Райка подозрительно сощурилась.
– Какая еще тетка? – не поверила Валя.
– Да не помню я. Фамилия у нее какая-то неприличная, то ли Бедро, то ли Бордо, – задумалась Райка, силясь вспомнить.
– А что в бордо неприличного? – озадачилась Валя.
– Ну, це все равно, что у тебя бы фамилия Портвейнова была. Ох, – Райка не успела развить мысль. Валя пребольно ткнула ее локтем в ребра:
– Я тебе дам тетка нерусская, Портвейнова ты моя недоделанная. Не знаешь, нечего на Толика клеветать.
Райка хотела было возразить, но от боли сперло дыхание, и на глазах выступили слезы.
Вечером, вооружившись стопкой бумаги и карандашом, Валя принялась писать объявление.
"Пропал кот, – старательно выводила она. – Ой, Райка, зараза. – Она смяла испорченный листок и взяла другой. – Пропал мужчина. Окрас темный. – Тьфу ты. – Следующий бумажный шарик полетел в угол комнаты. – Пропал мужчина. Волосы темные. Отзывается на имя. Да что же это такое? – Валя психанула и, накатив коньячку, легла спать. – Утро вечера мудренее".
Анатоль явился сам, похудевший, грязный и ободранный.