Танечка закрыла глаза и перестала дышать, но не отстранилась, не вырвалась, как он ожидал.
Артур был удивлён. В него вместе со сладкими соками поцелуя вливалась щекочущая нервы энергия, заставляющая почувствовать желание.
Он ведь считал себя однолюбом, готовился провести остаток дней в полном одиночестве, грустя и вспоминая единственную любовь, которая завяла, так и не успев окончательно раскрыться.
Ощущения от поцелуя были совсем иными. Не было того, прежнего головокружения, запомнившегося от прикосновения к губам Инночки, чехарды сердечных ритмов и спёртого дыхания, зато обволакивала нежность, заставляла исследовать недра её сочных, сахарно-спелых уст.
Танечка не попыталась наполнить лёгкие кислородом, пока Артур не понял, что она задыхается.
Юноша разлепил губы, расцепил объятия, несколько отстранился, чтобы лучше разглядеть ту, которая вдохнула в него новую жизнь. Даже в темноте было видно, что девушка бледная, как полотно девственной простыни.
Танечка с закрытыми глазами медленно оседала на снег, видно потеряла сознание. Артур подхватил её, лёгкую, как пушинка. Нигде по близости не было скамеек. Пришлось усадить подругу в ближайший сугроб.
Теперь юноша реанимировал девушку, пытаясь вернуть её в сознание поцелуями. Пришлось расстегнуть пальто, блузку. Он начал растирать Танечке грудь, нечаянно дотронулся до нежной кожи одного из упругих полушарий, не удержался, запустил ладонь вглубь бюстгальтера, где нащупал вишенку соска.
В голове заурчало, сердце в долю секунды набрало запредельные обороты. Ему стало неловко, стыдно, однако очень хотелось повторить чувственный манёвр.
Артур сдержался, начал застёгивать кофточку. Танюша пристально, в упор, смотрела ему в глаза. Её взор медленно заволакивали слёзы.
Дальнейшее происходило безмолвно. Артур помог Танечке подняться, отряхнул, застегнул пальто. Захотелось немедленно проверить, что девочка думает по поводу случившегося происшествия.
Он протянул руки к её лицу, раскрыл готовые к поцелую губы. Танечка мягко, с каменной мимикой на лице, отстранила его, повернулась и пошла прочь.
Артур догнал, пытался заглянуть в глаза. Теперь ему не была безразлична эта девочка. Вирус необъяснимо прекрасного чувства уже проник вглубь его воспалённого эмоциями мозга.
Реакции от Танечки не последовало. Она шла с опущенными плечами, едва передвигала ноги. Так они и расстались, не прощаясь.
Артур долго ходил под окнами, заглядывая в то, где обитала она, надеялся, что выглянет и помашет рукой. Для него это стало бы индульгенцией, отпущением невольного греха.