Павлик клялся, что не будет изменять. Стряхивал пепел в вольфрамовую пепельницу и отводил грустные глаза. Был он человеком обеспеченным. Бессонницей, сильной зависимостью от сигарет и геморроем. Высокий от природы, к своим сорока девяти годам Павлик приобрел не дюжий вес, но не в политических или каких других кругах, а просто вес.
Улыбчивый и добрый, образец семьянина до слезы умиления в глазах жены, он не на шутку встревожился, когда его Савва решилась сдать на права.
Павлик думал о своей жене по-хорошему. Он еще и еще раз возвращался в счастливую спокойную пору их бесхитростного знакомства. Представленные далекой родней, севшие рядом за стол на каком-то семейном сборище и одновременно потянувшиеся к одному салату, они остаток вечера улыбались надеждой и тихо чокались рюмками.
Павлику не нужен был фейерверк эмоций, взрывающийся китайской пиротехникой, он знал, к чему тот приводит. Нужна была гавань, пристанище, доброта и понимание.
– Савва, я тебя знаю. Прошу не шути. Там нельзя шутить, – обеспокоено напоминал он в сотый раз.
– Ладно, – говорила женщина, надевая сапоги. – Не маленькая.
Когда Савва нагнулась, Павлик не удержался, пристроился сзади, обняв. Ласковая Савва на этот раз торопилась, а потому, застегнув «молнию» на втором сапоге, озорно вильнула задом и шлепнула по мужниным рукам.
Стены заведения напомнили Савве детский сад. Сверху белое, снизу синее. Агитационные доски удивили настолько, что у одной женщина задержалась. Прочтение заняло не более минуты, и та ушла на словосочетание – «мягкие тапочки», что врезалось в голову каштаном.
Петр Евгеньевич, человек и врач, как положено, встретил приветливо. Он оценил Савву по-своему. На его скромный взгляд явилась красивая женщина с очаровательными манерами и особой статью. Спокойна, на провокации не ведется, – думал Петр Евгеньевич, поглаживая бородку-клинышек, озабочена самоутверждением, какого не достает в жизни.
Мягкий румянец играл на пухленьких щеках, серые глаза контрастировали с темным шелком волос и вся Савва в порыве своем лукаво-ленивом, создавала вокруг себя уверенную купеческую атмосферу. Не бабы на самоваре, а той нежности, в какую хочется уткнуться, зарыться.
– Сперва анкета и пара вопросов, да? – спросил Петр Евгеньевич, протягивая два листа мелкого шрифта.
Савва улыбнулась. Доктор улыбнулся в ответ. Атмосфера доброжелательности и покоя, овладевшая сердцем женщины понесла поток сознания по забавным предложениям и картинкам.