* * *
– Не уходите, Даша. Даша! – кричит Вера Николаевна, угадывая жесты мужа. – Он же просит. Петя.
Вера разрывается в коридоре меж дверей и похожа на собаку.
Сухой репей застревает в горле.
Чужие широты. По колено в снегу – не бывало. Так случилось. Покрылось песками лето. Страна кенгуру не забывала о прошлом, пуская тебя билетом. Счастливым, конечно. Чтоб после рассказывать – жил, ходил на рифы, писал роман о чем-то. Не вспомнят – о чем. И какого черта! – Заметят, что ждал Волну, не смеясь, шутил.
Я напишу тебе, как Дуняша зовет купаться. Как уши цепляют репей, а в глазищах – хитрость. Как облака – бантики лета – снятся, развязываясь до неприличья на самобытность.
Вспомнюсь тебе по-разному, но всегда – в России. Где только-только ольха от тепла шалеет. И верба бросает серьги под небом синим, где каждый аллергик от первой пыльцы хмелеет.
А ты не полюбишь мясной пирог. Читала, он странный у них: с гороховой мутной жижей. Можно конечно попробовать для начала. Каждый пятнадцатый – по статистике – выжил. Шучу. Чтоб вкус заглушить – жители улыбаются. Байки травят, мол, у Билла он всяко лучший. Я вот думаю, мухи не ошибаются. А пятьдесят миллионов – особый случай.
Тебе наперед тихо скажут – «спасибо» – «та». В сексе прикосновения неизбежны. Это как похороны – не суета. Рукопожатие не очень нежно. Вот и три случая. Телесный контакт предусмотрен знаком визит-внимания. Три оправданья, как старый пещерный акт нелепо обставленного назидания.
В письмах не будет главного – как ты? Я же хожу по-прежнему: вверх ногами. Жду фотографий – рифов своей мечты с рыбами-солнце для девушки-оригами.