Он усадил старика на камень. Абдулла с ножом в руке зарычал:
– Он по праву мой, Эмерсон. Честь моей семьи...
– Можешь убить его после того, как я закончу допрос, Абдулла, – перебил Эмерсон. – Или нет – как я решу. Хамед, я говорил тебе, что устал от твоей назойливости. Я не часто повторяю предупреждения. Кто тот человек, которого ты послал к нам прошлой ночью? Я тоже хочу немного поболтать с ним.
Глаза Хамеда затравленно перемещались с Эмерсона на меня и Абдуллу. Его не обманывал мягкий тон Эмерсона. В деревнях Египта стало пословицей: «Мягкий голос Отца Проклятий подобен рычанию разъярённого льва».
– Вы не позволите ему убить меня, если я скажу правду? Я старик, старый и сломленный...
– Кто это был? Наверно, один из твоих сыновей. Кто?
Меня не удивила готовность Хамеда сыграть Авраама перед гневным Иеговой-Эмерсоном[138].
– Солиман, – выпалил он. – Но он не причинил вреда. Он не хотел ничего плохого.
Абдулла снова рванулся вперёд:
– Никакого вреда? Юной девушке, деве, ещё не знавшей мужчины, девушке, которая находится под защитой Эмерсона-эффенди и Абдуллы ибн Хасана аль-Ваххаба? Я перерезал бы тебе тощее горло, Хамед, даже если бы ты не пытался напасть на моего внука.
Запавшие глаза Хамеда расширились до такой степени, что я не могла поверить, что это те же самые глаза. Слова посыпались из него, как пули.
– Что ты говоришь? Твои слова безумны! Эмерсон-эффенди… Ситт Хаким… вы же не верите... Если бы я хотел умереть, я бы прыгнул со скал Эль-Дира, и это было бы легче, чем смерть, которую подобный поступок обрушит на мою голову. Вахьат-эн-неби[139], жизнью Пророка клянусь…
– Хм, – задумался Эмерсон. – Знаешь, Хамед, я почти склонен тебе верить. Тогда зачем он туда пошёл?
Его хватка ослабла. Хамед выдохнул и поправил складки ткани вокруг горла. Я разделял мнение Эмерсона, что опровержения, высказанные в испуге, были подлинными, но перерыв дал ему время снова собраться с умом.
Наконец он пробормотал:
– За мальчишкой. Он мой, я хорошо заплатил за него. Это моё право забрать его обратно.
– А Солиман влез не в ту комнату? – услужливо поддакнул Эмерсон, отталкивая рычащего Абдуллу назад.
Хамед не попался на удочку.
– Он не мог пройти через окно вашего сына, там на страже стоял человек. Девушка проснулась, прежде чем он успел покинуть её комнату, и закричала. Солиман молод и глуп; он потерял голову, но хотел лишь заставить её перестать звать на помощь. – И добавил, хитро взглянув на Эмерсона: – Она сильная и храбрая, как пустынная кошка, Отец Проклятий; если бы она не сопротивлялась, Солиман не стал бы... Я отдаю его тебе. Поступай с ним, как знаешь, он заслуживает наказания за свою глупость.