– Благородный жест, – сухо бросил Эмерсон. – Он, вероятно, уже на полпути к Судану. И пусть остаётся там. Какими бы ни были его причины, он осмелился возложить руки на мою дочь. Если я найду его, то убью.
Спокойная определённость этого утверждения была гораздо страшнее яростного крика. Хамед содрогнулся.
– А что касается тебя, – продолжал Эмерсон, – я не могу хладнокровно убить такой жалкий мешок костей, как ты, и не позволю Абдулле сделать это. Я нарушу своё собственное правило и дам тебе второе – и последнее – предупреждение. Если ты или кто-либо, действующий по твоему наущению, снова побеспокоите меня, я разрешу Абдулле продолжить действия, от которых в настоящее время его удерживаю. У него много друзей и родственников, и возможно, они пожелают помочь. Ты понял меня.
– Да, да! – Старик соскочил со своего скалистого сиденья и упал на колени. – Ты милостив, Отец Проклятий; благословение Аллаха да пребудет на тебе.
Одна скрученная рука потянулась к руке Эмерсона, который с отвращением оттолкнул её. И тут выражение его лица изменилось. Схватив руку Хамеда, он внимательно осмотрел её.
– Посмотри сюда, Пибоди.
Я бы предпочла, чтобы эта отталкивающая конечность находилась подальше от меня, но, вглядевшись, поняла, что вызвало любопытство Эмерсона. Под въевшейся в кожу грязью виднелась сеть бледных шрамов, покрывавших тыльную сторону кисти и простиравшихся по скрюченным пальцам.
– Его искалечили не ревматизм или артрит, – охнула я. – Его руки были сломаны… раздавлены… камнепадом или...
– Ногой в сапоге. – Эмерсон хладнокровно задрал рукав халата Хамеда до локтя. Обнажённое предплечье было бугристым и морщинистым, но без рубцов. Он отпустил руку Хамеда и рассеянно вытер свою о штаны. – Эти повреждения нанесли ему умышленно. Они на обеих руках и только на руках. Он симулирует хромоту, но, как ты уже заметила, он может двигаться так же быстро, как змея, если захочет. Кто сделал это с тобой, Хамед? И когда, и почему?
Тонкие губы скривились в тихом рычании.
– Рискну предположить, Эмерсон, – ответила я. – Шрамы старые – десять или более лет. Хамед участвует в торговле древностями много дольше. Мы знаем, кто контролировал торговлю в Луксоре в то время, и мы знаем, как он контролировал её.
– Молодец, Пибоди. Единственный оставшийся вопрос – почему?
– Очевидно, он пытался обмануть Риччетти, – пожала я плечами. – Он должен был поступить именно так, а Риччетти – именно так отреагировать. Детали важны? Ради всего святого, поехали, Эмерсон.
– Хм, да, конечно. Я не могу больше терпеть его зловоние. Идём, Абдулла.