Однако после надлежащих изъявлений заинтересованности Гертруда перенесла своё внимание на Нефрет. Я не сомневалась в том, что её заботливость была подлинной, но изрядно раздражающей и совершенно ненужной, и в конце концов мне пришлось прервать мисс Мармадьюк, прежде чем Нефрет разразится грубостями.
– Возьмите ещё бутерброд, Гертруда, пока профессор Эмерсон рассказывает нам о могиле. У нас ещё не было возможности обсудить итоги дня.
Эмерсон был первым, кто согласился с тем, что об этом почти не говорили.
– Я решил последовать совету Рамзеса и расширить нижний проход, – объяснил он. – Опасность падения камней слишком велика. Мы не можем использовать взрывчатку, поэтому это займёт определённое время.
Рамзес выразил своё удовольствие услышанными сведениями и заявил о своём намерении «вернуться на работу», как он выразился, к тому времени, когда фактически начнётся работа над самой могилой.
– Но, – продолжил он, не давая никому возможности для комментариев, – меня интересует именно та статуя, о которой ты упоминал, отец. Обозначали ли твои недавние вопросы, что статуэтки не было в гробнице, когда ты с мамой впервые… э-э… навестили грабителей? Возможно, вы не заметили этого, будучи озабочены взаимной безопасностью. Альтернатива, как мне вряд ли нужно указывать…
– Ты слишком много говоришь, Рамзес, – прервала Нефрет. – Уверена, что в твоём состоянии это тебе вредит.
– Совершенно верно, – согласилась я, пока Рамзес пытался придумать, как ответить на это неискреннее замечание. – В первый раз статуэтки там не было. Можете мне поверить, я бы её не пропустила. И вряд ли стоит указывать альтернативу. Но не пойму, как её могли доставить туда, при выставленной нами охране. Если только…
– Искренне надеюсь, – процедил Эмерсон, стиснув зубы на черенке трубки, – что ты воздержишься, Амелия.
– ... если нет другого пути в гробницу. Секретного прохода.
– Чепуха, Амелия.
– Как ты можешь быть уверен? Мы не очистили преддверие. Вход может быть спрятан под обломками.
– Потому что... О, да зачем сейчас пытаться искать причину? Проклятая вещь вышла из лавки Хамеда, но почему она оказалась в гробнице и как она там оказалась, сейчас, невозможно определить. Я отказываюсь от дальнейших обсуждений. Что это, последняя почта? – Эмерсон швырнул трубку на блюдо, засыпав пеплом оставшиеся бутерброды, и потянулся к бумагам и конвертам на соседней скамье. – Что-нибудь интересное?
– В моих сообщениях – нет. Больше ничего не могу сказать, потому что я не открываю письма, адресованные другим.
За этим мягким упрёком последовало неловкое молчание. Мисс Мармадьюк заговорила о прекрасной погоде и красоте заката. Я отвечала автоматически – эти предметы не требовали полной концентрации моего разума – и наблюдала за Эмерсоном, разрывавшим конверт, который ранее привлёк моё внимание. Только это письмо обещало возможность какого-то интересного развития событий, потому что доставил его посыльный, а почерк был незнакомым. Поделится ли муж со мной? Почтит ли меня своим доверием?