Вскрикнув, мужчина отшатнулся к стене.
– У меня её нет, Отец Проклятий. Я отдал её... – Он указал на мажордома, который тут же пробормотал:
– Я положил её на стол, сэр, вместе со всей почтой.
Там записка и лежала, наполовину погребённая в куче писем и газет, которые прибыли в тот день – сложенный лист бумаги, явно вырванный из небольшого карманного дневника. Прилив надежды исчез с лица Эмерсона, оставив его напряжённым и осунувшимся.
– Бесполезно, – вздохнул он. – Должно быть, она написала это в присутствии женщины, которая не отрывала от неё глаз, а то и продиктовала текст. Он гласит: «Я поехала в Луксор с мисс Мармадьюк, чтобы встретить кого-то, кто может знать, где находится Рамзес. Мы едем прямо в отель «Луксор». Я вернусь, как только смогу».
– Как она могла оказаться такой доверчивой? – изумился Уолтер. – Я думал о ней лучше.
– Именно этот адский дух соревнования, существовавший между ней и Рамзесом, – ответила я.
– И её любовь к нему, – мягко добавила Эвелина. – Она отчаянно волновалась, Амелия.
– Постойте. – Сайрус просматривал другие бумаги. – А это что, чёрт побери?
Мажордом нервно откашлялся.
– Вы приказали мне, сэр, копировать любое сообщение, которое придёт для леди.
На мгновение все застыли. Предшествовавшее разочарование было таким серьёзным, что мы не смели надеяться снова.
– Прочитайте это вслух, – прохрипел Эмерсон.
Сайрус прочистил горло.
– «Риччетти заполучил мальчика. Это твой шанс; она пойдёт с тобой, если ты пообещаешь привести её к нему. Она должна украсть невидимое, иначе они попытаются остановить тебя, потому что не ходят во свете, как ты. ТА, которая охраняет врата подземного мира, дала нам знак. Не допусти, чтобы ОНА потерпела неудачу».
– О Боже, – вздохнула я. – Опять не то. Очередной эзотерический бред. От него не больше пользы, чем от записки Нефрет.
Эмерсон пригляделся к посланию.
– Здесь больше смысла, чем кажется, – медленно произнёс он. – Ты была права всё это время, Пибоди, и я надеюсь, что у тебя хватит великодушия, и ты воздержишься от упоминания об этом факте более десятка раз в день.
Моё сердце захлестнула волна восхищения и любви. Никто, особенно я, никогда не сомневался в том, что Эмерсон – самый храбрый из людей, но эта тихая стойкость требовала большего мужества, чем энергичные действия, к которым он обычно был склонен. Не менее спокойно и весело я ответила:
– Да, дорогой. И поздравляю тебя с такими быстрыми выводами.
– Вы не могли бы объяснить попроще? – поинтересовался Сайрус, потирая лоб. – Кажется, сегодня вечером я не очень сообразителен.