– Я поняла! – воскликнула Эвелина. – Есть две группы преступников, как ты и думала, Амелия…
– Шакалы и Гиппопотамы! – подхватила я. – А Гертруда – не Гиппопотам!
– Да! – Мы обменялись рукопожатием, и я похлопала её по плечу.
Уолтер уставился на жену, как будто она сошла с ума. Сайрус разинул рот. Эмерсон задумчиво посмотрел на меня.
– Пибоди, – протянул он, – на случай, если я недавно забыл об этом упомянуть: ты – свет моей жизни и радость моего существования. Идём, любимая, мы должны немедленно вернуться на дахабию.
Во время обратной поездки возможности для разговора не представилось; Эмерсон мчался сломя голову, и мы отстали от него на несколько минут. Я тут же поспешила в нашу комнату, где обнаружила, что он завернул несколько предметов одежды в каучуковый лист.
– Сегодня вечером оставайтесь в салоне, – сказал он, бросая свёрток на кровать и принимаясь расшнуровывать ботинки. – Если кто-нибудь следит, будет сложнее определить, сколько человек из нас присутствует.
– Нет смысла подробно объяснять. Эмерсон, ты должен идти?
– Сейчас лучше всего, пока след не остыл. Он может оказаться моим единственным шансом, Пибоди. Завтра в обычное время меня должны увидеть у гробницы. Проклятье, – добавил он, дёргая свою рубашку, – чем ты пришила эти пуговицы, проволокой, что ли?
– Возьми Абдуллу. Или Дауда. Прошу тебя, Эмерсон.
– А также плакат с моим именем, написанным чёрными буквами, – резко ответил муж. – Их лица хорошо известны в Луксоре.
– А твоё – нет?
Эмерсон улыбнулся мне.
– Я одолжил бороду у Рамзеса. Причём хорошую. Я оставлю Дауда с тобой, он тебе может понадобиться, и я не смею рисковать – нас могут увидеть, если он переправит меня. Поцелуй меня на удачу, любимая.
Я и так намеревалась сделать это в любом случае. Я простилась с ним с дружеским напутствием и бодрой улыбкой, но после того, как закрылась дверь... Однако к чему описывать мои эмоции или действия? Они не делают мне чести. Наконец я выпрямилась, снова нацепила улыбку на лицо и пошла искать Уолтера с Эвелиной.
Они ничего не знали о намерениях Эмерсона, как я, и ожидали нас на верхней палубе. Уолтер разозлился на брата за то, что тот оставил его, и на меня – за то, что я позволила ему уйти. Губы Эвелины дрожали, когда она смотрела на свободные стулья за столом. Стюард поставил шесть стульев, как обычно. Шесть – и осталось только трое. Сколько человек из пропавших когда-нибудь вернётся?
Я попросила Махмуда убрать посуду и принести еду в салон. К тому времени Уолтер немного успокоился; он извинился передо мной и согласился, что мы должны выполнять указания Эмерсона. Аппетита ни у кого не было. Однако мы заставили себя есть, чтобы соблюсти приличия.