Не говоря уже о другой причине для предпочтения второго варианта, причине, которую не нужно объяснять любому родителю.
Я заставляла себя покинуть иллюзорную безопасность комнаты, когда что-то толкнуло мою лодыжку, и звук, похожий на жужжание гигантского насекомого, ударил меня по ушам. Я обернулась, подняла нож и увидела тёмный силуэт у оконного проёма.
– Это я, ситт, и Бастет. Не бей!
Я проглотила своё сердце – по крайней мере, почувствовала это – и сумела заговорить.
– Давид! Как ты сюда попал?
– Залез. – Он босиком подошёл ко мне, бесшумный, как тень. – Мистер Уолтер Эмерсон говорит, открой дверь. Если нет, он тоже полезет.
Мне, малость струсившей, стало немного легче от того, что он – они оба – со мной. В тёмном доме, наполненном врагами, очень одиноко.
Кошка непрестанно мурлыкала. (Хорошо известен факт, что знакомые звуки нелегко узнать в незнакомой обстановке.) Я наклонилась, чтобы погладить её по голове.
– Не думаю, что мы сможем добраться до дверей, – прошептала я. – Самое главное – найти Рамзеса, если он здесь.
– Он здесь. Бастет знает. Она лезет мне на плечо. Теперь слышишь, она мурлычет.
– И слишком громко. Бастет, немедленно прекрати мурлыкать.
Она повиновалась. Уолтер сказал бы, что это совпадение.
– Нас не должны обнаружить, Давид. Если Рамзеса нет в доме, мы не можем позволить Риччетти узнать, что мы здесь. И ради всего святого, говори по-арабски! Твой английский хорошо идёт, но сейчас не время практиковаться в новом языке.
Я скорее почувствовала, чем увидела, как он кивнул.
– Ситт, ты неправильно держишь нож. Остриём вверх, а не вниз.
В подобных обстоятельствах это был хороший практический совет, хотя и не тот, которого я ожидала.
– Я знаю, – смиренно сказала я. – Я забыла.
– Не забудь. Идём.
Чёртов парень, он начал говорить так же, как Рамзес, пытаясь приказывать мне и взять на себя ответственность. Как и кошка (но это кошачья привычка). Бастет прошла мимо нас по коридору, покачивая хвостом, и направилась вверх по лестнице.
Двери на этом уровне стояли ближе друг к другу, а пол был разбит и изношен. Каждый шаг сопровождался скрипом или стоном, которые, казалось, разносились эхом, как выстрелы из пистолета. Я пользовалась потайным фонарём как можно реже; каждый раз, когда я открывала створку, то чувствовала, что свет виден по всему дому.
Бастет двинулась дальше, минуя одну закрытую дверь за другой. Она выглядела очень уверенно – но это, опять же, характерно для кошек. Моя вера в неё начала колебаться. Как она могла знать, куда идёт? Этот верхний этаж, голый и неустроенный, был не самым логичным местом для узника. Я ожидала, что вкусы Риччетти склонятся к чему-то более неприятному – сырой, мрачной берлоге глубоко под землёй, со струящейся по стенам водой, крысами и змеями...