– По моему мнению, – сказала я, когда мы стояли перед серией рельефов, изображавших рождение королевы, – Хатшепсут должна быть принята движением суфражисток[101] в качестве своего святого покровителя или символа. Хладнокровно и эффективно, без гражданской войны, она вытеснила своего племянника Тутмоса III и провозгласила себя мужчиной и фараоном! Она была первой...
– Извини, мама... – прочистил горло Рамзес.
Я повысила голос:
– … и величайшей среди тех выдающихся королев Восемнадцатой династии, которые произошли непосредственно от самой Тетишери. В то время, как соглашаются все авторитетные учёные, право на власть передавалось по женской линии от матери к дочери. Король не мог законно претендовать на трон, если не был женат на наследной принцессе.
– Отсюда и распространённость брака между братом и сестрой в королевской семье, – заключила Нефрет. – Вполне логично, если подумать.
– Хм-м, – критически отозвался Рамзес.
Нефрет рассмеялась.
– Ах, Рамзес, я и понятия не имела, что ты такой романтик. Любви нет места в королевских браках, мой мальчик, даже в твоих цивилизованных европейских обществах.
Я не знаю, что возмутило Рамзеса больше всего: смех, покровительственное обращение «мой мальчик» или ужасное обвинение в романтизме. Его лицо потемнело.
– Проклятье, я не…
– Достаточно, – резко перебила я. – Нефрет права; и согласно египетской религиозной догме, принцесса имела особую святость, потому что отец её был не царём, а самим богом Амоном, как показывают рельефы, перед которыми мы стоим. Здесь вы видите, как мать Хатшепсут… э-э… приветствует Амона, который пришёл к ней...
Эмерсон проворчал, зажав трубку в зубах:
– Амон имеет поразительное сходство с мужем королевы, Тутмосом II, тебе не кажется?
– Без сомнения, бог воплотил себя в царе, – согласилась я.
– Ему было бы чертовски трудно выполнить работу без тела, – бросил Эмерсон.
Я решила, что мы углубились в обсуждение этой темы сильнее, чем следовало бы. Нефрет старалась не смеяться, а Гертруда выглядела потрясённой.
– Вот здесь, – сказала я, слегка подталкивая остальных, – мы видим доставку гигантских обелисков для храма королевы в Карнаке. Их сотворил Сенмут[102], один из самых талантливых чиновников Хатшепсут, который был Слугой Амона[103]...
– И её любовником, – добавила Нефрет.
– Всемогущий Боже! – воскликнула я. – Кто тебе это сказал?
– Рамзес, – последовал скромный ответ.
– Я не знаю, с какой стати он так решил. – И торопливо добавила, прежде чем Рамзес объяснил, с какой стати: – Королева никогда бы не взяла в любовники низкорождённого человека