Нефрет, трусившая за мной, пробормотала что-то себе под нос. Я решила не обращать внимания.
Мне казалось, что Эмерсон упустил из виду одну потенциальную опасность, но когда я осмотрела своего пациента, то обнаружила, что беспокоиться по этому поводу, к сожалению, не требуется. За обеденным столом я честно известила всех, что Давид слишком болен, чтобы его допрашивать.
– Я опасалась, что так случится. Здесь в воздухе витает инфекция, а нога мальчика гноится уже несколько недель. Его лихорадит, он в полубессознательном состоянии. Я намерена постоянно усыплять его, прерываясь только на приём жидкости.
После обеда я поспешила к мальчику, потому что была искренне обеспокоена его состоянием. Вскоре Эмерсон присоединился ко мне:
– Молодец, Пибоди. Мармадьюк не побеспокоит его, если считает... О, тысяча чертей! Ты говорила правду. Он не на шутку разболелся.
Отжав ткань, я протёрла лицо и костлявую грудь мальчишки.
– Уверена, что он выкарабкается, Эмерсон. Я успешно справлялась и с более безнадёжными случаями.
– Мне ли это не знать, Пибоди? – Эмерсон положил мне руку на плечо. – Хотя я всегда придерживался мнения, что твои успехи обусловлены не столько медицинским мастерством, сколько упорной решимостью. Ни у кого не хватит смелости умереть, когда ты их лечишь.
Я собиралась столь же любезно ответить ему, но тут в комнату проскользнул Рамзес.
– Теперь мы можем поговорить, – прошептал он. – У Нефрет – урок литературы с мисс Мармадьюк.
– Как предусмотрительно со стороны Нефрет подумать об этом, – одобрила я.
– Это было моё предложение, – возразил Рамзес. – Составленное таким образом, что никто не мог отказаться. Отец…
– О Господи! – воскликнула я. – Теперь она будет планировать, как отомстить тебе. Рамзес, я бы хотела, чтобы ты попытался поладить с Нефрет. Сестра и брат…
– Нет, – прервал Рамзес, – она – не моя сестра. – И, не давая мне времени ответить, повернулся к Эмерсону. – Отец, ты пока что не соизволил почтить меня своим доверием, но, полагаю, я разгадал твои намерения. На самом деле ты не нашёл гробницу. А надеешься сделать это сегодня вечером, следуя за ворами, которым известно её местонахождение.
– Я собирался сказать тебе, – смиренно согласился Эмерсон. – Поскольку я считал само собой разумеющимся, что ты всё равно всё узнаешь. Вот мой план...
Низкий стон моего пациента привлёк к нему всеобщее внимание. Он слабо шевелился, его глаза были полуоткрыты, но когда я заговорила с ним, ответа не последовало, а вода, которую я поднесла к его губам, потекла по подбородку.
– Он должен выпить воду, – пробормотала я. – Обезвоживание – самая большая опасность. Эмерсон, держи...