На сей раз мне быстро повезло. Я смотался на два собеседования – а третье закончилось моим трудоустройством. Меня взяли курьером. Не самая лучшая работенка – при моих-то фобиях. Целый день кататься общественным транспортом, дышать одним воздухом с незнакомыми людьми – все это было для меня непросто, как сражаться с Медузой Горгоной. Но я твердил себе: я делаю это ради Ширин, ради нашей любви. Я сравнивал себя с циркачом, ступившим на битое стекло или раскаленные угли. Он должен не опозориться и неторопливым шагом дойти до финиша.
Освоившись на работе и получив свой первый аванс, я бросился в поликлинику сдавать анализы. Я обошел всех врачей, которые были перечислены в выданной мне психиатром инструкции. Если б не Ширин – я бы, возможно, бросил это муторное дело на полпути. Но моя звездочка – пусть и совсем не улыбалась – добавляла мне сил уже тем, что была рядом со мной. Свое утро я начинал с того, что крепко целовал свою красавицу. И я заранее знал: поздним вечером – когда я приползу с работы – мы вкусно поужинаем, затем сойдемся в жаркой любовной битве, а потом, в обнимку, сладко уснем.
Помню: за окном падал снег вперемежку с желтыми и алыми листьями. В тот день я – наконец – отважился позвонить психиатру по поводу созыва комиссии, которая признает меня дееспособным. Доктор расхохотался в трубку. Мне живо представились его лошадиные зубы. Все еще давясь противным смехом, мозгоправ дал мне характеристику.
– А ты упорный малый – как муравей!.. – И продолжил: – Тебе предстоит последнее из предварительных испытаний: беседа с медицинским психологом. Если выйдешь из кабинета, не расплакавшись – считай, что ты почти победил. Назначаю твое свидание с психологом на четверг, на два часа.
На четверг я отпросился с работы. Мы с Ширин поехали в диспансер. Моя милая была «группой поддержки» в одно лицо. Впрочем, я не то что б чересчур волновался. Я думал: визит к психологу – чистая формальность. Главное – я собрал в поликлинике все листки с подписями и печатями. Как у нас в Расее говорят еще с дедовских времен: «Без бумажки – ты букашка. А с бумажкой – человек».
Но когда, оставив Ширин в коридоре, я открыл тяжелую дверь в кабинет психолога – моя самурайская смелость вмиг испарилась без следа. В глубине кабинета сидел тощий, как вытянутая змея, человек. Это и был медицинский психолог. Глаза его тоже напоминали змеиные. Одним косым небрежным взглядом – он точно загипнотизировал меня. Подцепил, как рыбу на крючок.
Психолог указал мне на кресло. Я покорно сел. Заранее припасенные слова и фразы превратились в моем мозгу в винегрет. У меня тряслись руки. Я молча таращился на психолога. А он начал: