В лесопарке, взявшись за руки, мы медленно «поплыли» по центральной аллее. По обе стороны аллеи – над снежными буграми торчали черные деревья. Я тяжко вздохнул: деревья – голые и кривые – напоминали каких-то больных чудищ, которые тянут, точно в мольбе, свои усыпанные снегом щупальца-ветви в мутно-серое небо.
Чем был хорош сейчас лесопарк – так это безлюдьем. Ни спортсменов на пробежке, ни собачников с бульдогами и таксами. Когда душевная боль скручивает тебя в бараний рог – никого не хочется видеть, тем паче посторонних. От людей удобно прятаться в квартире, но в четырех стенах тоска бы нас задушила.
Стоял холод – изо ртов у нас вылетал пар. Но мы задались целью обойти весь лесопарк – лишь бы не возвращаться так скоро домой. Не беда, что окоченеют пальцы. С центральной аллеи мы свернули на боковую. Оттуда – на заснеженную, еле заметную тропинку. Деревья в этой части лесопарка стояли плотнее. Узловатые ветви переплетались над нашими головами – мы шли, как по тоннелю.
Нам бы идти и идти. Когда тропинка оборвется – ломануться через кусты. Затеряться среди деревьев. Как жаль, что мы всего лишь в городском лесопарке, а не в глухой первобытной тайге; что черная чаща не поглотит нас со всеми нашими горестями.
– Ты помнишь, что обещал мне?.. – спросила вдруг моя милая. – Если я умру раньше тебя – развей мой прах здесь, в лесопарке. Мне и могильный камень не нужен. Надгробие с датами рождения и смерти, полумесяцы, кресты – все это пафосно и глупо. Я хочу, чтобы и след мой исчез. Как будто меня и не было. Понимаешь?..
Помолчав, моя девочка добавила:
– Впрочем, тебе, возможно, не придется заботиться о моем прахе. Если в феврале мы заснем навсегда – нашими похоронами займутся муниципальные власти.
Ширин так спокойно говорит о смерти!.. Это резануло мне по сердцу. Не зная, что ответить – я сильнее сжал тонкие пальчики любимой. О, я не верил, не верил, что мы скоро умрем – хотя и думал только что о том, чтобы навсегда затеряться в чаще. Нет!.. Ведь я и милая так молоды и красивы. Точно едва раскрывшиеся цветы. Цветы так рано не облетают!..
Пусть мы и решили: если моя девочка не найдет работу по окончания срока действия визы – мы скажем миру «прости». Я внушал себе, как мантру: мы не дойдем до края. Не Бахром – так какой-нибудь добрый волшебник трудоустроит мою милую. Да что там!.. Я готов был вообразить: чертиком из табакерки выскочит прогрессивный дяденька-мультимиллионер и из одного только гуманизма распутает клубок наших проблем.
Нервно сглотнув, я сказал:
– Не думай о плохом. Бахром подыщет тебе работу. В Расее зарабатывают себе на хлеб десятки тысяч мигрантов. Ты ничем не хуже.