Разум!
Значит мы не ошибка, ни исключение, ни побочный результат, а самый что ни на есть конечный! Или конечный до тех пор, пока не найдём что-то иное, превосходящее нас в развитии. В самих ли себе или где-то в космосе. Это же… Грандиозно! Внутри не влезает всё то, что чувствуется!
Но это так, для детского сада, да ещё для таких же повёрнутых вроде меня. Молча, скрепя зубами, продираясь сквозь сокращающееся финансирование, застывшие в прошлом веке зарплаты и неуклонное обветшания кораблей, – кому нужны сейчас разведчики ищущие цивилизации, когда гораздо прибыльнее и понятнее искать ресурсы для накопления власти? – мы продолжали оставаться верными своей главной цели – поиску смысла разумной жизни и её дальнейшей дороге.
Смысла не заложенного природой, и дороги не проложенной эволюцией – они лишь решали свои сиюминутные задачи по выживанию, – но найденной и увиденной нами.
Погоня за знаниями, за будущим – вот чем были те аборигены. Блеском маяка, посреди шторма жизни, от которого мы предпочли отгородиться.
Но я сдал.
Перестал надеяться.
Мне стало казаться, что дальше нет смысла идти, что я уже подошёл к своему конечному пункту на этой дороге, так и не добравшись даже до мало-мальски приличной остановки, где можно было бы оглядеться и найти что-нибудь полезное.
Тяжесть груза приковала меня к земле, а пустое сито лишило надежды.
И вот вспыхнул самый долгожданный знак на путеводительной панели.
***
То была необычная цивилизация.
Очевидным было то, что она пережила ужасающую, рукотворную катастрофу. Те, кого я нашёл, были лишь остатками прежнего, чьих сил хватило забросить сынов на порог космоса.
Осторожно, чтобы не выдать своего присутствия, поднявшись к верхним слоям атмосферы, с включённой маскировкой, делавшей корабль совершенно незаметным, я завис над их поселением.
Точнее поселений было несколько сотен, но все они, разбросанные друг рядом с другом и соединённые дорогами, едва угадываемыми из-за густоты леса, образовывали нечто вроде размазанного плашмя города.
Оптика в полных подробностях позволяла рассмотреть всё, что творилось подо мной внизу. Первым, что вызвало удивление стали дома. Они были таких странных форм, каких нельзя было бы встретить нигде на моей родине. Создавалось ощущение, что их нарочно строили так, чтобы они сливались воедино с окружающим миром, казались прихотью природы, решившей поиграть в архитектора, а не творением разумных существ. Будто строители боялись выделить своё присутствие или не желали этого.
И всё же было заметно, как постройкам не хватало завершённости, какой наделяет природная стихия даже обрывы скал или источенные временем камни, бесконечные равнины или громоздящиеся друг на друга куски льдин.