Художник отошёл от картины на три шага, как бы окидывая взором получившейся результат, затем повернулся ко мне.
– Вижу, что тебе тяжело понять меня. Это потому что ты привык думать на своём языке.
– Наверное. Ваш язык не прост.
– Наверняка, как и ваш будет для меня.
Старик поднял голову к небу:
– Однако солнце уже клонится к закату, пусть здесь в это время никогда и не бывает тёмных ночей, но я устал и хочу отдохнуть.
– Ты уходишь?
– Да, к себе, но если хочешь, то можешь пойти со мной, тут недалеко.
Я удивился такому доверительному предложению. Человек совсем не знал меня.
– Прости, мне нельзя покидать корабль.
– Понимаю. Понимаю. Картина ещё не закончена, я приду сюда завтра.
Мы расстались.
Погрузившись в свои мысли, сбивающие друг друга, я вернулся к Глазастику. Он стоял на прежнем месте. Странно, но я как будто посмотрел на него через окно открытое человеческим художником и увидел его чужеродность здесь. Откуда она могла взяться, если этот мир был для меня чужим, а не тот, чьей частью был мой верный Глазастик.
Совершенно необъяснимые чувства овладели мной.
И вновь я стал ребёнком, способным с раскрытой душой принимать всё на веру и удивляться смело, без рациональных ограничений.
С душой утомлённой, но успокоенной, я уснул.
***
Назавтра я застал человека на том же самом месте, даже ножки мольберта были воткнуты ровно в те же ямки, что остались со вчерашнего дня.
– Доброе утро, разведчик, – поздоровался он со мной, хотя мне казалось, что ступаю я совершенно бесшумно.
– Доброе утро, – поздоровался и я, однако мыслями был глубоко внутри себя.
Человек прервал свою работу, повёл головой в мою сторону:
– О чём ты беспокоишься? Не сочти мой вопрос за праздное любопытство. В твоём голосе я услышал, как тебя что-то тревожит.
Действительно, проснувшись на удивление бодрым, выспавшемся, за скорым завтраком перед путеводительной панелью, я испугался того, как легко нарушаю правила. Испугался вдруг появившейся у меня безответственности, как будто я был не опытным разведчиком, а каким-то героем подростковой фантастики, беспечно преступающим всевозможные правила.
– Да, – мгновение поколебавшись, я решился быть откровенным – зачем врать? – меня действительно кое что беспокоит. Вольно или невольно, я нарушил правила и вступил в контакт с тобой – представителем инопланетной цивилизации, – что запрещается. Об этом мне надо было сразу сообщить, но я до сих пор этого не сделал.
– Понимаю, понимаю, – без тени иронии задумчиво ответил человек, – что же ты намерен делать?
– Не знаю. Ведь сообщать так поздно – значит…, – я пожал плечами.