– Старость, она как первая любовь: сжимает сердце и отнимает ноги, да?
Вдруг, чувствуя облегчение, я рассмеялся. Наконец мне стали понятны его иносказания
– Это, да, – согласился я, вдруг вспомнив давно позабытое.
– О! Слышу знакомые нотки в голосе. Все мы когда-то любили, как в последний раз. Сейчас же, эти любовные воспоминания, разрывавшие сердце – согревают душу, не так ли?
Я рассмеялся ещё громче. Человек был как никогда прав. Сковавшая меня напряжённость ушла, дав свободу безудержному смеху.
– Да, да. Любовь тема бесконечная, мы её обязательно затронем, как-нибудь в другой раз.
И откуда только взялось это озорство у человека? Я чувствовал, как воздух вокруг нас потеплел, а мы вновь неуловимо сблизились.
– Обязательно.
Довольно кивая, видимо откладывая в голове любовные воспоминания о которых можно будет поговорить у костра за кружкой чая, человек аккуратно, памятуя о настигшей его только что слабости, держась за ручки кресла, опустился рядом на пол.
– Так привычнее. Всегда сидел на земле.
Я стоял и с улыбкой смотрел на своего случайного знакомого, на собеседника с другой планеты, чуждой цивилизации и чувствовал к нему тёплую привязанность. Каким-то невероятным образом он напомнил мне моего отца.
Тот так же говорил мне много самых банальных истин. Вначале непонятных, потом открывающихся, как звёзды в небе, а потом заволакивающиеся эгоизмом взрослой жизни. Теперь же, хоть ещё мгновение назад я чувствовал в себе злость на посмевшего пролезть в мою голову человека, я испугался за него и побоялся, что он оставит меня на пороге чего-то важного. Не успеет показать.
И всё же, за смехом, мне показалось, что в его глазах, покрытых белёсой плёнкой слепца, я успел увидеть мольбу, просьбу направленную к кому-то. К жизни? К самому себе? Мой внимательные взгляд не остался не замеченным.
– Испугал я тебя, да?
Я перестал улыбаться.
– Эм.
– Да что там, я сам жуть как испугался, врать не буду. Но, как с той самой батарейкой: прикусил её с нескольких сторон и ещё минута есть.
Я улыбнулся, но не понял, что он имел ввиду.
– Садись, садись в кресло. Я рядышком побуду.
Когда я вновь устроился в кресле, с интересом ожидая, что увижу, художник опять сделал какое-то движение рукой и всё погрузилось во мрак.
***
Прежде чем всё, даже мои мысли, заглушил грозный грохот, я успел подумать о том, что неплохо было бы узнать откуда берётся энергия. Затем я обо всём забыл и полностью отдался своим чувствам, впитывающим в себя увиденное и услышанное. За ними стоял мозг, структурирующий полученную картину и откладывающий её для будущих анализов и выводов.