Зная несколько выходов с большой территории университетского городка, этим пользовались не только преподаватели и студенты, но и аферисты. Одна из таких драм разыгралась на моих глазах. Мы с Володей выгуливали нашего котёнка Максика рядом с главным входом, где памятник Ушинскому, вдруг со стороны Мойки вбежали два парня и быстро скрылись в арке-проходе между зданиями разных факультетов. Где-то там занимались физики, где-то философы и прочие умные товарищи. Мне такая скорость показалась несколько странной, но мало ли почему люди быстро бегают? Оказалось, моя интуиция верно уловила душок криминала, так как спустя секунд десять, запыхаясь, словно гнались по следу (кого? зайца? волка? волков в овечьей шкуре, вот кого!), появились две женщины средних лет. Увидев нас, внешне таких приличных и внушающих доверие, они остановились и спросили, не видели ли мы двух парней. Мы ответили утвердительно. «Они нас обманули! Подсунули „куклу” вместо денег!» – и женщины побежали в указанном нами направлении. Конечно, мошенников они не догнали.
Но, упомянув Максика, я опережаю события. Он ведь не сразу на свет появился. Этому предшествовали весьма драматические истории.
Поселилась я, значит, в шестом аспирантском общежитии. Правда, это произошло не сразу после поступления. В отделе аспирантуры сказали обратиться к коменданту Эмме Серафимовне, штаб-квартира которой находилась в пятом общежитии.
О, можно мне небольшое лирическое отступление? Оно навеяно редким отчеством коменданта: стало быть, отца Эммы звали Серафимом. Хорошо, что не Херувимом. Впрочем, в ангельской иерархии серафимы на первом месте, значит, всем Серафимам, Серафимовичам и Серафимовнам на роду написано быть начальниками. Девять чинов ангельских с удивительной иронией обыграл в своей комедии «Дело» наш драматург Сухово-Кобылин: в комментарии действующие лица разделены на Начальства (отсылка ко второй ангельской степени – Господствам), Силы (Силы, они и в иерархии Силы), Подчинённости и Ничтожества. Тут одни ремарки уже говорят о таланте автора.
Всё, продолжаю.
Я зашла в пятое общежитие, пообщалась с дщерью Серафима, на хитроватом лице которой был написан нескрываемый меркантильный интерес. Дама была опытная, прошла сквозь огонь и воду, это выдавало потрёпанное немолодое лицо, уверенный, чуть вульгарный голос и манеры барыни, окружённой приживалками. У меня с собой не было никаких подарков, ведь я не знала, как нужно себя вести с такими людьми. Эмма Серафимовна была весьма любезна, пообещала поселить меня в общежитии, как только там освободится место.