Я утвердительно покивал.
– Тогда пошли быстрее, нужно уйти с открытого пространства! – Хранитель схватил меня за шиворот, потянул наверх, но потом снова с силой усадил на землю, управляя, как бесполезной куклой. – Стой, подожди!
Вергилий пригнулся к земле, и в этот момент новый удар огненной плети пришёлся на наш автомобиль, снова вспарывая его железную тушу. В этот раз внутри салона не осталось безопасного места, куда не добрались бы жестокие свинцовые иглы. С каждым новым ударом они продолжали превращать все машины в колонне в решето. Если бы я остался на своём месте, то меня настигла бы судьба нашего водителя и ещё одной молчаливой девушки, сидевшей на заднем сидении. Сколько ещё обречённых осталось в автомобилях, за кем не пришёл свой Хранитель?
– Всё! Пошли! – скомандовал Вергилий и одним рывком поднял меня с земли.
Мы обогнули раскуроченный автомобиль сзади и ринулись на левую сторону улицы, пока внимание пулемётчика привлекла кричащая толпа в конце колонны.
– Скорее, туда, в проём! – продолжал командовать Вергилий, указывая одной рукой вперёд, а другой продолжая тянуть меня за шкирку.
Узкий проход между домами казался нам тогда единственным спасительным островком во всём творящемся океане безумия. Отчаянным рывком мы запрыгнули в него всего за миг до того, как за нашими спинами вновь ударила очередь из пулемёта. Она рвала и метала, билась об угол дома, где мы спрятались, злилась от того, что упустила такую лакомую цель. Наше убежище оказалось всего несколько метров в ширину, невероятно грязное, с огромной кучей мусора и с ужасным запахом омертвелой сырости. Но самое плохое, что этот закоулок упирался в глухую стену другого дома и отсюда невозможно было сбежать. Спасительный остров внезапно обзавёлся каменными стенами с трёх сторон, превращаясь в клетку, которая грозилась стать для нас могилой. Единственный выход – только обратно через улицу, где нас поджидали акулы со свинцовыми зубами, маленькие гадёныши, жаждущие всё новой и новой плоти и стерегущие всю дорогу.
Вергилий перевёл дух и осмотрелся. Вместе с нами здесь уже находилось несколько испуганных и покрытых брызгами крови Стражей. Совсем юный Наблюдатель с невинным и пронзительно кричащим взглядом стоял неподалёку и почти не моргал, уставившись в одну точку на стене. В дрожащих руках он держал выданный ему пистолет, вцепился в него изо всех сил и теперь считал его единственным верным другом и шансом на спасение. Как много страха и непонимания отражалось в его глазах, как много мыслей кусало его со всех сторон, заставляя отдельные мускулы нервно подёргиваться. Уже не осталось того бравурного утреннего настроения, желания поиграть в войну с негодяями, доказать себе, что как Страж он способен на многое. Пропали улыбка с лица, уверенность в себе и в своём будущем, исчезли остатки последней человечности под натиском всеобъемлющего ужаса. Глупые наивные мальчишки, что рвутся на поле боя и видят в войне исключительно романтику больших приключений, ярких побед и всевозможных наград. Как же быстро они теряют геройское наваждение, оказавшись по пояс в крови, под градом вражеского огня, когда вокруг погибают твои бывшие друзья. А ведь когда-то они были такими же, как он, – молодыми, спесивыми, точно так же грезили победами и были уверены в своих силах, но так бесславно сгинули под первыми ударами судьбы. На глазах у этого паренька погибли его коллеги и друзья, с кем он радостно делил свою жизнь, шутил, веселился и с кем так восторженно записался в добровольцы на эту безумную авантюру. Теперь исчезли последние улыбки, они растаяли в гримасах боли на истерзанных трупах его друзей, по которым он бежал сюда, в сырую и грязную подворотню, в поисках спасения.