Мила отлетела назад от одного взгляда Ани. Ударившись плашмя о входную дверь, она, обмякнув, сползла на пол. Люба повела плечами, сбросила оцепенение, раздвинула пространство локтями и рванула к Кире. Её пальцы сомкнулись на запястье руки, сжимавшей шкатулку.
– Обломись, – прошипела Кира. Её острые вертикальные зрачки резанули по лбу Любы, из косой царапины потекла тёмная багровая струя.
– Верни, – просипела Люба, не обращая внимания на тёплую кровь, заливающую глаза.
– И не подумаю. – Кира чуть приподняла руку, так что шкатулка оказалась на уровне взгляда Любы. Бледные пальцы Киры сжимались всё сильнее, по малахитовым стенкам пробежали трещины. Раздался хруст, Люба отшатнулась, отцепившись от запястья Киры.
На пол полетели осколки малахитовой шкатулки. Кира распрямила пальцы. Её кисти стали похожи на лапы птицы – тонкие длинные фаланги и выпирающие суставы. И чёрные миндалевидные ногти с белыми продольными полосами по центру.
– Можешь забрать. – Кира кивнула на тёмно-зелёные осколки и крошки, разлетевшиеся по полу. – Мне это больше не нужно. И пошли вон отсюда.
Три сестры вернулись домой, не притронувшись к тому, что осталось от шкатулки. Мила с трудом смогла выползти в подъезд и поднялась на ноги, только держась за перила. У Софии покраснели и распухли пальцы в тех местах, куда попала ложка тёти Маши. Люба вообще не могла шевелить рукой, которой держала Киру, из рассечения на лбу струилась кровь, залившая половину лица.
– Надо хоть обработать. – София пошла на кухню за аптечкой.
Мила стояла в прихожей, прислонившись всем телом к стене, и тяжело дышала, склонив голову на плечо. Люба снова села на край тумбы, свесив вдоль тела онемевшую синюшную руку.
– Знаете, куда она теперь пойдёт? – проскрипела Мила, пока София мазала Любин лоб зелёнкой и наклеивала пластырь. Сёстры молча обернулись к ней.
В соседней квартире Кира лежала на кровати. Перед мысленным взором проступили белые чётки с выгравированной на одном из зёрен буквой К.
Аня пересыпала с ладони на ладонь осколки малахитовой шкатулки, собранные с ковра. Кира лежала на кровати, не глядя на сестру. Шкатулка опустела. Когда Кира сжала её перед носом Любы, горячие потоки из камня заструились по канальцам в руках и впитались в ткани тела. Теперь надобность в шкатулке отпала, эти бесполезные кусочки малахита больше не нужны.
Кира выпрямила пальцы и посмотрела на тыльные стороны кистей. Странное ощущение – руки будто окаменели, чувствительность полностью пропала.
– Когда ты успела сделать такой жуткий маникюр, – пробормотала Аня, глядя на ногти сестры.