— Похоже господа нам сейчас наконец обозначат, кто виноват и что делать!
На него шикнул какой-то штабс-капитан но я чуть притормозил и оказавшись рядом с ними, не менее громко ответил:
— Господи, как же вы в заграницах от жизни-то отстали. Ведь ответы, на эти давно мучавшие русскую интеллигенцию вопросы, уже получены.
В офицерской толпе кто-то хрюкнул от неожиданности, а капитан (который был старший команды) заинтересовался:
— Позвольте спросить — и какие же? А главное — кто их дал? Социалисты?
Я мотнул головой:
— Нет. На первый вопрос ответил крупный чиновник российского дипломатического корпуса, а на второй — капитан военного, российского же корабля. И в их изумительно кратких откровениях уместилась истина, предельно конкретизирующая понятия фундаментальных принципов реальности и отразилось глубочайшее познания бытия человека.
Толпа, идущая следом по широкому коридору, от этих слов аж остановилась, а старший, видя, что я замолк, поторопил:
— Я заинтригован…
Тоже остановившись, повернулся к остальным и разведя руками, растянул губы в улыбке:
— Ну что вы… Никакой интриги тут нет. Дипломат на вопрос «Кто виноват?» дал хлёсткий, словно выстрел, ответ — «Дебилы, мля…». А моряк, как человек военный, конкретизировал ответ на вторую половину этого глубоко философского вопроса — «Дави их, мля!»
В офицерской среде раздались всхлипывания, переходящие в приглушенный хохот, а капитан, глядя на меня смеющимися глазами, уточнил:
— Позвольте спросить, «мля», в данном случае обязательно?
Я деланно оскорбился:
— Это — цитаты. Так что неопределенный артикль «мля» обязателен всенепременнейше! Согласитесь, ведь не дело, хоть как-то искажать слова великих людей. — после чего, усмехнувшись, свернул буседу в деловое русло — Чувствую, у вас, помимо этого, накопилось очень много вопросов. И мой комиссар, с которым вы уже успели немного познакомится, с радостью на них ответит. Так что, товарищи офицеры, не будем терять времени. Прошу за мной!
Ну в общем, как разговор на позитивной ноте начался, так и продолжился. При этом участников интересовало буквально все. От вопроса — «как так получилось, что государь-император отрекся?» до «а что собственно сейчас вообще происходит?». Хотя, как я понял, насчет «Nikolai numero deux» парни были в курсе еще с семнадцатого. Их больше интересовала наша интерпретация, так как народ смутно подозревал, что информация комиссаров Временного правительства и комиссара от коммунистов, может разниться. И в общем-то угадали. Во всяком случае то, что гражданина Романова заставили отречься под угрозой уничтожения семьи, вызвало большое удивление, переходящее в ропот