.
Но Лапин их быстро успокоил, буквально за полчаса объяснив что к чему и закончив эту часть выступления фразой:
— Ну а вы что думали? Ведь российский капитал, после того как окреп, очень хотел не только денег, но и власти. И в феврале семнадцатого, все звезды сошлись на том, что наиболее влиятельные купцы и фабриканты, при помощи купленной части генералитета получили возможность превратиться не просто в миллионеров, а в олигархов.
Правда тут ему пришлось буквально на пальцах объяснять офицерам кто такие олигархи и чем их правление обычно заканчивается. В завершении подытожив:
— И вот для того, чтобы не допустить получающегося в результате их правления окончательного развала страны, мы были вынуждены в сентябре[30] взять власть в свои руки. — а переждав поднявшийся шум твердо повторил — Именно что вынуждены! Хотя изначально думали добиваться мест в правительстве, исключительно демократическим путем. Просто в определенный момент стало понятно, что власти как таковой не осталось! То есть министры были, правительство было, но с ними никто не считался. Вообще никто! И чем дальше от столицы, тем это проявлялось сильнее. А промедли мы еще немного, то начинающаяся всеобщая смута, просто разнесла бы страну на куски! И с этим не справился бы никто. В каждой губернии, был бы уже свой самостийный правитель. Даже сейчас — Финляндия, Малороссия, Кавказ, Средняя Азия, Дальний Восток, Юг России… Они ведь практически отвалились! Развал ждал и центральную часть страны. И кто, если не мы, должен теперь приводить в чувство почуявших вседозволенность местечковых царьков?
Я несколько офигел от столь неожиданной трактовки событий, но продолжал держать покерфейс просто-таки любуясь своим комиссаром. А Кузьма отжигал дальше. И главное, так складно! Блин, вот что значит опытный агитатор-пропагандист. И ведь что интересно — реально, даже не подкопаешься! Никакого вранья. Вообще. Исключительно правда, правда и ничего кроме правды, которую каждый, в любой момент, может проверить. Это я, со своим циничным отношением, подогретым рассказами Седого о том, какие свары кипят в среде видных революционеров, отношусь к ним крайне скептически. Зато все остальные (особенно те, кто топят за «единую и неделимую»), после подобной накачки, видят в большевиках гарантов сохранения страны.
Да и сам Лапин, в зависимости от аудитории всегда меняет акценты. Перед солдатами подробно раскрывает одно, перед городскими обывателями — другое, перед деревенскими слушателями третье. Есть у него заготовки и для смешанной массы слушателей. При этом, до аудитории всегда ненавязчиво доносится мысль о том, что социалисты встречаются достаточно разные, но вот именно жилинцы это — ого-го!