Радует, что в офицерском полку подобных «унтеров» не оказалось. Может и есть кто-то с придурью, но пока такие не встречались. Поэтому общение идет довольно бесконфликтное. Офицеры сдерживают гонор, матросики к ним тоже не особо цепляются, прощая мелкие огрехи. Есть нюансы, но вполне исправимые. Вот и сейчас, вполне нормально беседуем с полковником. Потерялся человек, не знает, что делать, а обратиться то и не к кому. Поэтому и приходится ровнять.
Чуть позже появился комиссар. Вникнув в тему, включился в работу, тем более что ходы у нас были заранее продуманы и согласованы с командованием. Не зря ведь Сталин спрашивал о количестве желающих попасть в мою бригаду? Просто и он и комфронта Сазонов ожидали вполне реальной отдачи от наших агитационно-пропагандистких действий вокруг офицеров. Вот, похоже, и пришло время воплощать задумки в жизнь. Да и Сагалаева получилось успокоить. Ведь в любом случае хоть как-то глобально повлиять на умонастроения личного состава у него не выйдет. Слишком уж мы с комиссаром ту лодку раскачали…
Поэтому в конце концов договорились что с завтрашнего дня начнем проводить собеседования. Бригада готова будет принять до полутора сотен бойцов. Остальные останутся в полку, где и провоюют до окончания войны. А вот после вражеской капитуляции, кто захочет может вернуться к Антону Ивановичу. Тем самым будет соблюдена буква договора с генералом. Ну а кто возжелает продолжить службу в Красной Армии, тех переведут в резерв комфронта из которого будут набираться командный состав и советники для армейских подразделений. В дальнейшем же, вполне вероятен и новый набор в морскую пехоту. Как я пояснил полковнику:
— Понимаете, сейчас у меня под рукой полностью работоспособный механизм. Но если его сильно разбавить пришлыми, то общая выучка снизится. Поэтому я и говорю лишь о ста пятидесяти штыках на первом этапе. Когда их «переварим» можно будет брать следующих.
Тот хмуро удивился:
— Неужели вы считаете, что уровень подготовки боевого офицера может быть ниже, чем у вашего солдата?
За меня ответил Лапин:
— Тут скорее дело в другом. Во взаимопонимании и слаженности внутри бригады. И чтобы их не нарушить, мы вынуждены ограничивать прием добровольцев. — после чего задумчиво потрогал ус, твердо добавив — А насчет подготовки — да, считаю! Я не сомневаюсь в высоком профессионализме офицеров, но как постоянно говорит Чур Пеленович — «каждый морской пехотинец есть тактическая единица сам по себе». Такого просто еще ни в одной армии мира не было, поэтому наш уровень полагаю лучшим.