— Я тебя, как человека просил помочь Гольцману, а ты? — зловеще прошипел Протасов. Никогда не видела его в таком бешенстве.
— А я сказала, что посмотрю можно ли для него что-то сделать!
— И?
— Что «и»? Посмотрела! Нельзя! — я тоже орать так, что стекла дрожат, умею. — У твоего важного Гольцмана химзавод, а система очистки ни к черту. Он нашу реку загрязняет! Подписать новое разрешение на работу без замены оборудования — это не просто пожертвовать своей репутацией хорошего эколога, но и поступиться со своей совестью!
— Скажите, пожалуйста! О совести она вспомнила! Да ты знаешь, что ты сделала? Знаешь?
— Ну, расскажи мне, что я сделала?
— Ты ему отказала!
— Отказала, и что? — чувствовала, темнит Протасов. Даже в изрядном подпитии юлит и не договаривает, поэтому рявкнула: — Колись!
Ох, уж этот бабушкин дар! Когда вырывается сила, тут и мертвый всю свою подноготную расскажет.
— А то! Я под это разрешение денег у него взял, — скривился Вадим и снова плюхнулся на стул.
— Где деньги? — Протасов молчал. — Где?!
На этот раз сила не просто развязала ему язык, она сдавила, заставив Вадима захрипеть от боли.
— Хватит… — простонал он. — Проиграл… Я их проиграл, поняла? И теперь нам капец! Обоим!
— А я тут причем? — опешила, собственно, я.
— Думаешь с моими долгами мне бы денег дали? Нет, милая! Их дали тебе! Так что мы с тобой повязаны!
— Ну и гнида же ты! — поднялась, взяла бутылку водки и вылила остатки на голову Вадима. — Я ухожу.
После этих слов спокойно пошла собирать вещи. И, что самое главное, ничто внутри не екало. Я вообще не сожалела о случившемся. Все, что произошло, казалось мне закономерным и правильным.
— Ну и вали! Беги, как крыса с тонущего корабля! — кричал мне вдогонку мокрый пьяный и потерянный Вадим, но мне на него было ровным счетом наплевать.
Эту страницу своей жизни я уже перевернула.
* * *
Ведьмы не умеют долго грустить и расстраиваться. Не знаю, хорошо это или плохо? Возможно, расстраивайся я из-за своих неудавшихся отношений чуть дольше, больше бы их ценила. Но, единожды разочаровавшись, человек просто переставал для меня существовать. А жалеть о пустом месте не слишком умно. Такая категоричность коробила, но вполне накладывалась на ведьминскую сущность. Против дара не попрешь, с ним рождаешься, развиваешь и живешь. И совсем не важно принимаешь ли ты его всем сердцем, всей душой. Он уже есть, как неотъемлемая часть тебя, как сегмент твоего бытия, как инструмент, данный тебе, чтобы постичь нечто глубинное, значимое и необходимое.
Общественный транспорт я проигнорировала, такси не взяла. До уютной элитной многоэтажки, где мы совсем недавно с бабушкой Ядвигой получили квартиру, было рукой подать, поэтому решила идти пешком, немного срезав путь. Душевное состояние почти пришло в норму, когда вошла в тенистую аллею. Старые каштаны, как могучие стражи, возвышались вдоль гравиевой дорожки.