С момента моего возвращения домой что-то неуловимо изменилось. Я нервничала, бабушка Ядвига хмурилась с каждым днем все сильнее. Кто-то звонил на мобильник с неизвестных номеров и молчал, нагнетая и так напряженную обстановку. Не покидало чувство, что за мной кто-то наблюдает, следит за каждым шагом.
— Подготовьте отчетность по очистным сооружениям в «Северной долине», Елена Мирославовна, — сказал мне начальник, попросив задержаться после утреннего совещания. — За последние три года.
Ого! Объем работы впечатлил. А еще огорчил, потому что именно с этим участком было не все чисто. В микрорайоне в основном стояли многоэтажные старые дома, и все стоки давно пришли в негодность, хотя местные хозяйственники изо всех сил пытались поддерживать их в надлежащем порядке. Но, как это часто бывает, бюджетное финансирование часто запаздывало. И нередко к моменту осмотра недоделок оставалось еще слишком много. Я знала, что они потом исправлялись, поэтом все же подписывала акт, закрывая на небольшие недочеты глаза. Потому что не подписать его, означало оставить несколько тысяч семей без воды.
— К какому числу подготовить документы? — тихо спросила я.
Начальник вздохнул, потом как-то виновато на меня взглянул и снова вздохнул.
— К завтрашнему утру. Перед совещанием получил приказ по факсу. Под вас кто-то копает, Елена. И кто-то серьезный. Это только с виду эколог мирная профессия. Кажется, смотри себе в пробирки, да пиши бумажки. А на деле… — Он снова вздохнул. — Страшные вещи творятся. Мой вам совет, если что-то «просят», уступите. Лучше жить, заключив сделку с совестью, чем не жить совсем. Так-то.
Я кивнула и тоже вздохнула, потому что подготовить все к утру было нереально, даже если ночевать на работе. Значит, завтра меня уволят по такой статье, что экологом мне больше не работать. Да что экологом, даже лаборантом на рыбной ферме. Обошел меня Гольцман. А вот фиг ему с маслом!
— Знаете, Владимир Алексеевич, — улыбнулась я начальнику. — Предпочитаю смотреть в лицо врага, находясь с ним на одном уровне, а не робко ползать у него в ногах. Разрешите, я пойду?
Он промолчал, но кивнул. А вот когда я уже выходила из кабинета, услышала тихое, но очень искреннее:
— Ну и дура.
Не дура, дорогой Владимир Алексеевич, а просто ведьма. Самая обычная. А нам ведьмам себя терять никак нельзя. Не для нас сделка с совестью.
Войдя к себе в кабинет, достала визитницу и нашла контакты нужного человека. Никогда не думала, что мне когда-нибудь пригодится въедливый журналист, который в былые времена пытался за мной ухаживать. Хотя, ухаживания и Михаил Затеин — это две никогда непересекающиеся вселенные. Как и любовь, в сердце этого мужчины давно и навсегда поселилась его работа. Но надо отдать ему должное, не смотря на свою профессию, Михаил остался честен и порядочен, своим принципам не изменял, зачастую делая такие репортажи, которые никого равнодушными не оставляли. Не зря многие его проекты не доходили до читателя. Риск он любил, уворачиваться от ударов судьбы умел и получал от этого такой кайф, какой вряд ли получил бы от размеренной семейной жизни.