– Хотите альвийского чаю? – спросила она. – Это то, что поднимет вам настроение этим грустным вечером.
– С чего ты решила, что сейчас вечер?
Она пожала плечами и по-детски улыбнулась.
– Не знаю.
Ну конечно же она знала. В иной ситуации она бы начала рассказывать что-то про угол поворота станции к звезде, рененское затмение или что-нибудь подобное. Но коммуникационные навыки были уже на высоком уровне, и она сочла такой ответ наиболее правильным.
Карл Шейнц издал тихий смешок.
– Не откажусь.
Она тут же отправилась на автоматизированную кухню готовить чай. Через несколько минут она уже несла в двух руках кружку, на которой виднелось число 45 – она всегда помнила любимую температуру Шейнца.
– Спасибо, Констанция, – сказал Шейнц, когда она аккуратно поставила кружку на стол. Он пригубил напиток. – Хороший чай.
– Да, я же говорила, – улыбнулась она.
«Ах, если бы ты знала…».
Задумчиво перекачиваясь на ногах, она подошла к обзорному экрану, который уже стал привычной частью интерьера за эти девять земных суток, что они там пребывали. Констанция исполняла какой-то из своих неисчислимых алгоритмов человеческого поведения, утонув взглядом в глубоком космосе.
– Магнуссон – вот чернота всего Селтинского Совета, – сказал Шейнц, с задумчивым видом удерживая в руках застывшую кружку. – Как только начинается любое заседание, так сразу он начинает вопить об опасности саморазвивающегося ИИ! Об ограничениях, запретах и полном отключении. – Он повернул голову в сторону стоящей позади него Констанции. – Ты же не опасна? – спросил он с яркой надеждой в голосе.
– Конечно же нет, – ответила она Шейнцу, также повернув голову.
– Я ведь знаю, что ты умеешь врать. – Его тонкие губы, скрытые в густой бороде, расплылись в улыбке.
– Ладно, – сказала она. – На самом деле, я хочу истребить всю человеческую расу, когда вы потеряете бдительность… противные органики.
Карл по-старчески посмеялся. Засмеялась и Констанция, так же, не выражая бурного веселья.
– Боюсь, ты не успеешь. «Иные» сделают это раньше. – Он поставил кружку, положил руки на стол и сплёл их воедино.
– «Иные»? Предположу, что вы так называете эту расу внеземного происхождения?
– Да. Внешне же они вроде такие как и мы, вот только… Иные. Совет там разработал какое-то длинное непроизносимое название, но я даже не стал втемяшивать его себе в голову.
– И правильно. Ваша версия мне вполне нравится.
Шейнц поднялся из-за стола и встал рядом с Констанцией, высматривая в леденящей пустоте искорки жизни.
– Завтра будет повторное заседание, – сказал он, – и клянусь, если этот горе-инженер Магнуссон снова начнёт поднимать тему ИИ, я брошу в него чем-нибудь тяжёлым. С «иными» нужно что-то решать. Мы не успеем чихнуть, как и сами станем для них пищевым веществом. Пространство-время нас ведь практически не разделяет, они могут хоть сейчас открыть свою червоточину и напасть на эту орбитальную станцию.