К Дарти у медиков особых вопросов не оказалось, если не считать вопросом возглас Джона «кто ж тебя так отделал?». Так это когда было, и Дарти сюда добрался без посторонней помощи, в отличие от меня (позорище!). Так что Джон с Зои почти ничего не пропустили, да и было бы на что смотреть. Хотя, судя по тому, как Габриэль присвистнула, а ассистенты округлили глаза, когда я снял футболку, они со мной не согласны и вообще удивляются, как я до сих пор жив. Ну да, мне и до всякого Дестикура попадало неоднократно. Но я бы не назвал себя каким-то исключительным случаем. Снайпера на них нет.
Габриэль осмотрела меня, все больше хмурясь и периодически ругаясь всякими медицинскими терминами, потом отправила на кушетку и принялась колдовать со сканерами и датчиками, так что в итоге двигаться я почти не мог. Ненавижу вот так валяться, но раз обещал – приходится терпеть. Да и, честно говоря, я был только рад принять горизонтальное положение, даже несмотря на стимулятор (или что там у них), который мне вкололи. Не отключиться бы теперь… Я сосредоточился на том, что подглядывал в мониторы и время от времени комментировал результаты. Если, конечно, мог что-то понять. Я много что видел у наших, но такой уровень Сфере и не снился. Эти ребята, пожалуй, мертвого поднимут, если понадобится.
Определенно, теперь Габриэль знала обо мне даже больше, чем Да Силва – я сам не ожидал, что многие следы остаются так надолго. Когда Снайпер при достопамятной первой встрече сломал мне правую руку, меня быстро привели в норму, сейчас я и думать о травме забыл, но Габриэль без проблем смогла сказать, как и когда это было. И что при первой встрече с Дестикуром кто-то из его компании стрелял в меня, но защиту не пробил. Хотя от этого немногим легче – перелом ребра я все равно заработал. Моя «энимка» все-таки была рассчитана на то, чтобы отвести скользящий ножевой удар или смягчить рикошет, не больше. Была – потому что со второй попытки Дестикур от нее мало чего хорошего оставил, заменой я пока не обзавелся. Когда я это рассказал, Зои обозвала меня экстремалом, а Джон – самоубийцей. Экстремалов они не видели.
А вообще изрядная часть моих шрамов – еще с Алхора. Я ведь из младших – четвертый сын, а всего по счету из десяти детей седьмой. Так что никакое серьезное участие в семейных делах мне не светило, кроме как драться с такими же младшими отпрысками враждебных кланов. Я и дрался. Неплохо. Но, понятно, получал часто и сильно, ибо опыта было мало, а гонора много. Были и сотрясения, и сломанные ребра, а шрам на шее остался мне на память от одного психа, которого, по счастью, братец Итиро оттащил за секунду до того, как он бы мне глотку перерезал. И быть бы мне уличным бойцом, пока рано или поздно кто-нибудь не вышиб бы мне мозги, но я послал всех к чертям и ушел в Сферу. Если уж меня научили только драться, я буду сам выбирать, за чьи интересы и что буду с этого иметь. Так что на Алхор, да и вообще на Планету, мне теперь путь закрыт, но не могу сказать, чтобы я об этом жалел.