— Вытри слезы и ничего не бойся.
— Ты же здесь уже почти не работаешь! — Элен швырнула планшет через весь салон и больно пнула меня в лодыжку. Я сделала вид, что ничего не заметила.
Эмоции? Что там советовали? «Не держите эмоции в себе, это вредно». Похоже, эти психологи работали по чьему-то заказу — дестабилизировать ситуацию в отдельно взятом коллективе, а может, стране. Я не знала ни одного человека, которому повредили бы спокойствие, пусть и мнимое, и умение немного подумать, а вот попытки «выплеснуть кипящее из себя» приводили к тому, что все летело к чертовой бабушке — работа, семья, учеба… «Улыбайтесь, господа», — говорил один известный герой советского фильма, а весельчаки добавляли к этой фразе: «Это всех раздражает». Как всегда, весельчаки были правы.
Питер устроился у окна, я рядом, слева от меня, последняя в нашем ряду из трех мест, — Кейра. Элен заняла одиночное место у окна сзади нас — вот так, вы сами по себе, я сама по себе. Я осклабилась, хотя стоило насторожиться.
Мы пристегнулись, в шифтере погас свет, и мы взлетели. Вид у Джейсона был как у настоящего пилота — наушники, микрофон, и он был очень сосредоточен. Питер ободряюще похлопал меня по руке, и я против желания ему улыбнулась.
Это был большой телешифтер, намного больше того, в котором в тот роковой день поднялась в небо Лоя. Восемь посадочных мест, кроме места водителя, рабочий отсек за нашими спинами — кажется, у этого телешифтера категория «Е», и у меня она не открыта, да и мало кто ее открывает, без Джейсона нам было не обойтись. Он как раз запрашивал у центральной диспетчерской разрешение занять высший эшелон сразу за пределами города, ему отказывали, он злился, но поделать ничего не мог. Такие разрешения дают не глядя только спецслужбам, а мы ими не были. Но вот проблесковый маячок включить нам позволили.
Мы мчались по специальному резервному эшелону и напугали, кажется, каких-то полицейских. Питер усмехнулся. Я сидела понурая и смотрела на слившиеся в бесконечные ленты огни города. Что делать? Что мне делать?
— Телешифтер С-двести одиннадцать-ноль три-ЭР, разрешаю занять высший допустимый международный эшелон на расстоянии ста миль от границы города, занятие эшелона в обычном режиме, максимально разрешенная скорость над континентом — тысяча сто миль.
Очень неплохо, с удивлением отметила я. Скорость всего лишь в два раза ниже скорости «Конкорда» или «ТУ-144». Я пошарила рукой по салону, Питер с улыбкой передал мне брошенный Элен планшет — по его экрану пошла небольшая трещина. Я быстро открыла карту и посмотрела, как будет проходить наш маршрут — нам нужно пройти три с половиной тысячи миль, часа через два-полтора будем на месте.