Я изо всех сил старалась не упасть, потому что точно знала, если не удержусь и мы упадем, я его просто не подниму. А еще было очень страшно: кругом дикий лес, полный тварей, и раненый, а, возможно, и умирающий Анатоль. В панике я никак не могла понять, бьется ли у него сердце, ведь мое так колотилось о ребра, что в груди было больно и горячо. Рукам тоже было горячо. От крови. Неестественно-яркой. Разве кровь может быть такой горячей? Несколько безумно долгих минут я решалась заговорить с ним. Всякий раз казалось, если заговорю, а он не ответит… Что мне делать, если он не ответит?
— Ты уже дошла до стадии принятия или все еще торгуешься? — хрипло раздалось над макушкой и бесчувственное тело в моих руках вяло трепыхнулось.
— Придурок! — завопила я ему в грудь от обиды и невероятного облегчения.
— А, все еще на стадии гнева…
Тяжелая рука легла на мое плечо, пальцы сжались тисками. Держась за меня, дор Лий отодвинулся. Я собиралась высказать этому гаду в лицо все, что вертелось на языке, не взирая на титулы, цензуру и натекшую из него лужу крови, но тут его вторая рука сцапала меня за подбородок.
— Извини, — сказал Анатоль, глядя на меня диким стеклянным взглядом, — мне придется. — И впился в мой рот холодными, как лед, губами.
Озноб прошелся по телу волной тряских мурашек, докатился до пяток, развернулся и погнал обратно, постепенно превращаясь в вихрь горячих щекотных искр, от которых уже пылали щеки, подрагивали, вцепившиеся в куртку канцлера руки, и вновь горячо и быстро забилось в груди сердце…
Поцелуй прервался так же внезапно, как и начался. Ненаследный бесь развернулся и молча, сначала чуть пошатываясь, но с каждым шагом все увереннее, направился по одному ему известному маршруту. Было бы, конечно, здорово, если бы этот маршрут совпал с тем, по которому мне до зубовного скрежета тут же захотелось отправить Анатоля, но это было не слишком продуктивно. Сама я из леса точно не выберусь. Пришлось брать себя в дрожащие руки и догонять длинноногое хамло.
За время, которое у меня ушло на то, чтобы сократить расстояние, советник дор Лий успел окончательно оторвать разодранный на лапшу рукав дубленки и того, что было под ним, и изобразить из останков нечто среднее между повязкой и жгутом. Рану на боку он прижимал здоровой рукой.
— Что это сейчас было?! — пыхтела я, пытаясь приноровиться идти по его следам, но, учитывая разницу в росте и шмотках, получалось у меня через раз. Сзади оставалась такая траншея, словно бульдозер проехал, а впереди танком пёр Анатоль и был так же, как танк, разговорчив. То есть никак.