— Вот и поговорили, — констатировала я, а спустя минуту ревела белугой в телефон Вовычу, какие все мужики козлы, и как можно бежать в ночь с чемоданом, особенно на кануне корпоратива, когда у тебя в приглашении витиеватым по кремовому значится «Госпожа Стержинская М. плюс один»
Вовыч бил в грудь и клялся быть моим «плюс один», давил на мстительную натуру и на меркантильное. Платье куплено, парикмахер-маникюр-визажист оплачен и вообще, залей горе вином и сними мужика на ночь. Так и вышло. Ну, почти…
***
Сейчас.
— Ааааа! — дурниной заорала я.
Надо мной, закрывая бюстом белый свет, возвышалась натуральная фрекен Бок. Платье в дикий цветочек, бусы и жидкий пучок утыканный фиолетовыми перьями. Вместо плюшки в руке был веер, направленный на меня, как рапира. В первую секунду экстрим-пробуждения мой издерганный сверхъестественным мозг решил, что меня снова унесло в очередную кроличью дыру, но нет. Дыра была та же. Только действующих лиц добавилось.
В помещении, где наша светлость изволила вкушать прописанный доктором сон, было: уже упомянутая домомучительница, занятный длинный и изящный тип в лиловом, горничные и дамочка с баулом и свитой. Вернее, дамочка была с качком и девицами, а баул был у качка. Все это благородное и не очень собрание обильно источало разнообразные духи и нетерпение.
— Дивное платье! — выдала я, пытаясь сгладить впечатление от первой встречи с дамой. Поверить, она мне не поверила, но веер убрала.
— Это неприлично, юная леди, столько отдыхать днем. Мы можем не успеть подготовить вас к балу!
Рядом возникла горничная с распяленным в руках халатиком. Пришлось вставать.
— Простите, а как ваше имя-отчество? — поинтересовалась я у фрекен, — а то тоже неприлично, вы меня знаете, а я вас нет.
— Колина ван Жен, старшая дама двора его высочества. Учитывая ваше затруднительное положение, принц попросил меня побыть вашей фрейлиной, — жеманно ответила та и присела в реверансе.
Бюст заколыхался и живописно пошел девятым валом. Я засмотрелась и почти поймала дзен, когда горничные взяли меня в оборот и живенько в четыре руки снова запихали меня в ванну.
Затем за распаренную, умасленную и улосьоненную меня принялся лиловый, оказавшийся по нашему стилистом, а по сказочному куафером. Пока он на моей голове куафюры разводил, я краем глаза наблюдала за бандой с баулом, из которого, как из шляпы фокусника, бесконечной вереницей извлекались разные милые девчачьему сердцу кружева-чулочки, и, конечно же, оно! Платье!
Оно было все такое! Такое! Черт с вами, пусть будет в гостях у сказки, но ЭТО я хочу!