Примерно через час мои ощущения сменились на диаметрально-противоположные. Дышать было тяжело, шевельнуться — страшно. Так и стояла истуканом. У качка, который держал передо мной большое зеркало, натурально лапки подрагивали и мое отражение вместе с ними.
— Ах, лапочка! — всплеснул ручками куафер. — Вы изумительно бесподобны!
Окружающие согласно заохали и завосхищались. Ну да, бесподобия хоть залейся, только, как в этом ходить! Веса в наряде было изрядно, в изобилии были так же золотое шитье и камушки, густенько натыканные на корсет и по подолу, а количество юбок вообще не поддавалось точному исчислению. Интересно, а я в этом изумрудно-золотом великолепии в дверь-то войду? Ширина проема и меня в платье не совпадали ни разу. Как там пелось? Если прямо не пролезем, мы пройдем бочком?
— Если светлейшая княжна готова, я с удовольствием ее провожу, — раздалось от окошка, народ пришел в ажитацию, дамы попадали в реверансы и затрепыхали ресницами так, что учинили знатный сквозняк.
Я краем глаза покосилась в зеркало. Наглый брюнет в нем отражался. Я уж грешным делом решила — вампир! А как еще можно было незаметно в покои просочиться, учитывая какой эффект он на дам производит. Вырядился в черное с серебром, цепь массивная от плеча до плеча с изумрудами. Глаза в цвет. Нет, пожалуй, ярче! Ресницами черными занавесился и поглядывает. А я ни тпру, ни ну. Может сам догадается, как мне ступить в этих кринолинах страшно.
Догадался. Как я в проем вписалась, даже не помню. Заморочил. А точно не вампир?
— Не вампир, — отозвался зеленоглазый.
Я подавилась мыслью, которую думала.
— И нет, мысли не читаю, но очень уж лицо у тебя выразительное!
Мое лицо стало на порядок выразительнее, а этот ржет. А рука ничего так, крепенькая! Я украдкой потыкала в скрытое бархатом скопление мышц и сухожилий, на которое опиралась, и заинтересованно покосилась на другие возможные достоинства. Ну, там, кубики и прочие косые, прямые и грудные, а вы о чем подумали?
Вот интересно, он кто? Ясно, что лицо при дворе не крайнее, наглый, и все ему кланяются. Сам не говорит, а спросить что-то неловко. Надо же его как-то называть? О! Будет Толиком. Ну, по ассоциации. Была пьяна в дым, а в таком состоянии только… «Тоооолько! Рюм каводки наастоле!..» Еще надо про обстоятельства, на которые фрекен Бок намекала, узнать, а то опозорюсь и не замечу.
Но тут мы пришли. Ливрейные лакеи распахнули двустворчатую дверь, и специальный тип громогласно возвестил:
— Благословенная невеста светлейшая княжна Мари-Энн дон Стерж. Канцлер Казскии, советник его высочества ненаследный принц Анатоль дор Лий ар Мин!