— Ваше высочество, — кивок. — Светлейшая княжна, — легкий поклон и протянутая ладонь. — Наш танец.
Принц чуть вздернул голову и так на меня посмотрел, словно хотел сказать: «Давай, откажи ему по-быстрому и пойдем дальше гулять!», но меня ждали тайны, а тайны — они попривлекательнее прогулок будут. Мне показалось, или Вениан зубами скрежетнул, когда моя рука перекочевала с его локтя в ладонь Анатоля? Я запоздало подумала, что если во время танца придется меняться партнерами, разговора не выйдет, но все сложилось весьма удачно.
— Начнем, — с первыми тактами мелодии многообещающе, но очень тихо проговорил мужчина и прижал меня к себе так, что не вдохнуть. Ах, да, тугой корсет! А рука дрожит исключительно от волнения отдавить партнеру ноги на виду у полного зала гостей и короля с королевой, величественно взирающих на все это безобразие с высоты тронов.
— Однажды вечером, когда градус глупости превзошел все ожидания, светлейшая княжна Мари-Энн вышла прогуляться, — вдохновенно начал канцлер.
Я польщенно зарделась, а заодно восхитилась талантом начинающего сказителя. Вроде как пьяной дурой обозвал, но так опосредованно, что не разберешь, глупость с градусами были мои или сами по себе.
— Я не знаю, откуда Вовыч взялся. Я заблудилась, мне помощь была нужна, — доверительно зашептала я, обходя по кругу, опустившегося на одно колено Анатоля. Рукав на его поднятой руке подернулся, и я заметила мигнувшую на запястье стильную татушку-браслет из мелких буковок, хвостик которой убегал под одежду. Захотелось протереть глаза.
— Не уверен, что только это было причиной, — мужчина поднялся, его рука снова была на моей талии, а вторую он держал за спиной. Воображение тут же дорисовало кинжальчик.
— Хватит о глупостях думать, — одернули меня. — И опять-таки, нет, мыслей не читаю, тебе стоит поучиться владеть лицом. Дальше что было?
— Меня Вениан, как батарейку, пользует, подружки бросили, хотелось любви и сочувствия!
— Говоришь, Владимир, твоя подружка? И что, только сочувствовал? — создавая инерцию для очередной фигуры, меня оттолкнули и дернули обратно так, что суставы в руке жалобно хрупнули, затем последовало головокружительное вращение, и я оказалась прижата к Анатолю спиной, а его рука легла на живот раскаленным обручем. Голос же, раздавшийся над ухом, пробивало клокотавшим где-то в глубине… рычанием? — Или любовь все же случилась?
Дамы и господа, несомненно, мне редко бывает стыдно за содеянное в прошлом, но сейчас — стало. Какое счастье, что зеленоглазое хамло не видело сейчас моего лица и ушей… Поворот. Теперь видело, как и все те, кто за танцем следил, а было их половина зала и король.