Раскрасневшийся от испытания огненной водой, вояка принялся разделывать птицу.
— Вот так мы ее, голубушку. Эть! — он разложил лихо отрезанные куски по тарелкам, себе же забрал две ножки, на которые я нацелилась. — Пальчики оближешь. Мое почтение повару! — он стал уплетать мясо за обе щеки.
— Дядя Паша, приятно смотреть, с каким аппетитом вы едите мою стряпню, как будто вас дома не кормят. Или это у вас остаточное, после службы на станции? Там, наверное, такого и не видели? Вон Сашенька какой тощий. Угощайся, — я заботливо положила ему в тарелку салат. — Закусывай. Жених осоловело посмотрел на меня, потом на тарелку и кивнул.
— Ника, — шикнула мать, пронзая меня сердитым взглядом.
— Нет, нет, все в порядке. Смею доложить: на орбитальной станции, где мне выпала честь служить, равно как и при несении гарнизонной службы, нам выдавалось продовольственное довольствие в полном объёме. Государство не скупится для защитников отечества, а стратегических запасов у нас на две сотни лет вперед припасено. Да что там, расскажу я вам одну байку — некто, прапорщик эм… фамилию запамятовал, умудрился списать и вывести со склада вагон! — он поднял блестящий от жира указательный палец к потолку. — С тушенкой из запасов, которые были заложены на хранение еще, представляете, в ту самую оттепель. Миллионы получил, конечно, натуральный продукт — сейчас такое не делают. Хоть на миг почувствовал себя обеспеченным человеком, но все равно попался голубчик. Я тогда был молодым лейтенантиком с холодной головой и горящим взглядом. Пировали мы, помнится, этим конфискованным тушняком…
— Паша, — прервала его жена. — Угомонись.
Впервые за все время посиделок она подала голос. Но прозвучал он не требовательно, а просительно. В этом «угомонись» слышались нотки отчаяния.
Но он и не думал останавливаться, еще целый час нам пришлось слушать все воспоминания о его военной службе. И ладно, если бы он рассказал нам о подвигах, но нет же, все было такое низменное, с подлецой.
Мама делала вид, что ей интересно, меня же стал утомлять этот затянувшийся вечер. Пора была взять все в свои руки и избавиться от веселой семейки.
— Александр, а скажите, если это не секрет, конечно, — сколько вы зарабатываете? Надеюсь, больше вашего отца, который живет на ворованной тушенке.
Папаша поперхнулся жареной ножкой и закашлялся. Его супруга подскочила к благоверному и принялась стучать ему по спине.
— Ника, прекрати!
— А что, между нами не должно быть секретов. Меня нужно содержать, я же дорогая кукла — украшение семьи. Вон какая хозяюшка, мам, не дай соврать. Мне нужно ухаживать за своим внешним видом, а это дорого. Я не хочу выглядеть серой мышью как его мама.