Он больше не ждет и не спрашивает. Разводит ее ноги шире, резко, одним движением входит, так и оставаясь полностью одетым. Берет ее стремительно, жестко. Их соитие словно аллегория их жизни– она обнаженная перед ним, бесправная, в его власти. И он– полностью одетый, нависающий грозно сверху, не поступающийся и толикой своих принципов…
– Ты бы для всех так текла?– не говорит, рычит, кусая алчно ее шею, губы, подбородок.
Лира впивается когтями в его спину, выгибается.
– Я бы хотела сказать тебе «да»… О, Зверь, как бы я этого хотела…– и он не понимает, это она отвечает на его прямой вопрос о еще одном мужчине или… на другой, который давно уже висит между ними, так и не произнесенным, но услышанным их сердцами, их душой…– но я скажу тебе «нет»…
И ее накрывает… С болезненным, громким криком она проваливается в омут его глаз. Растворяется в нем, стирает со своего тела чужие отпечатки, такие ненавистные, такие чужеродные… Только этого мужчину признает ее тело, как бы разум ни противился… Только он… Только с ним… Мысль о том, что всего несколько часов назад к ней прикасался другой, вызывает отвращение…
И ей одновременно хочется плакать и смеяться от осознания этого… Клеймо Зверя уже давно не на ее коже. Глубже… Вот только это для нее ничего не меняет…
В ту ночь между ними было много всего. Такого же жадного и неистового, как в самом ее начале, когда он только пришел, более спокойного, размеренного и долгого, когда их страсть все– таки позволила ему отстраниться и скинуть с себя одежду. Наконец, мучительно, но сладко медленного, когда голод был утолен, оставив место для яркого, зрелого послевкусия. Изможденные и забывшие обо всем на свете, уставшие, они теперь лежали в объятиях друг друга и многозначительно молчали. Иллирия нежно гладила его спину, изучая сотни шрамов. Кожа от них была жесткой. Ее пальцы горели, стоило только коснуться очередного следа от страшного боя, оставшегося на его спине, следа его храбрости и бесстрашия, следа его бессердечности и жестокости…
– Когда ты получил свою первую рану, Эмиль?– спросила задумчиво.
– Не помню… Всю свою жизнь я дрался, сражался за то, чтобы не сгинуть… Вся моя жизнь– борьба…
– Для этого нужна храбрость и сила духа… Всю жизнь бороться…
– Нет, Лира… Для этого нужно намного меньше– желание не сдохнуть в подворотне, как собака…
Перевернулся на живот, посмотрел в ее глаза.
– Говоришь, скучала?– спросил, и его рот дрогнул. Это была не ухмылка, непроизвольное, нервное движение.
– Не говорю, что скучала…– выдерживает его взгляд, смотрит на равных,– говорю, что ждала…