Оставаться нельзя. Зачем лезть в чужую жизнь? Она была благодарна Котовой за поддержку и защиту, но искренне не хотела быть причиной размолвки между Зинаидой и ее любимым человеком. Займет у нее на несколько дней небольшую сумму, которой ей не хватает на съемную квартиру, а потом вернет, как только встретится с заказчиками и отдаст заказы.
Высушившись, молодая женщина прошмыгнула в комнату и, переодевшись в легкий, великоватый халатик, так как она очень похудела за два тяжелых года и только недавно стала поправляться, направилась в кухню.
За двадцать минут Латрова сварила кукурузную кашу и подогрела молоко с маслом. Только собралась звать дочку, как увидела, что к ней пришла сонная малышка в пижаме, потирая ручками глазки. Подняв ее на руки и поцеловав в щечку, понесла Алину в ванную, чтобы сполоснуть лицо и почистить зубы.
Когда каша была съедена, девочка попросила рисовать. Выдав все необходимое, женщина услышала шум открываемой двери. Считая, что это подруга, Оля подошла ближе и увидела Арсения с перекошенным от злости лицом, с силой захлопнувшего входную дверь.
– Доброе утро, – тихо произнесла женщина и пошла в кухню, чтобы убраться, не желая оставлять после себя грузную посуду.
Приветствия в ответ Латрова так и не услышала, да и не нуждалась, желая поскорее все перемыть и не раздражать мужчину своей подруги. Тем более после того, что услышала ночью.
Пока терла маленькую кастрюльку, даже не заметила, как в комнату вошел Арсений и сел на стул, закинув ногу на ногу. Он некоторое время ненавистно наблюдал, а потом решил начать разговор, зачем собственно и пришел.
– И что, чувствуешь себя хозяйкой, пока Зинки нет? – нагло поинтересовался Цветиков, презрительным взглядом осматривая худенькую фигурку красивой женщины.
Оля сглотнула, понимая, что мужчина решительно настроен против нее и беседы с ним ей не избежать. Украдкой посмотрела назад, отмечая его густые брови, сдвинутые на переносице, сжатые в тонкую линию губы и пронизывающий взгляд, и проговорила:
– Арсений, почему вы так говорите?
Будущий супруг Зинаиды скривился и, нагло развалившись на стуле, чего не позволял при Котовой, процедил:
– Ну а что?! На время почувствуешь себя нормальной бабой с хатой, а то постоянно вынуждена проситься на ночлежку с больным ребенком. Своей-то нет. Хотя, о чем это я?! И не будет, раз нравится попрошайничать.
Ольга не ответила, молча смывала горячей водой пену с посуды, надеясь быстрее закончить и уйти. Если она возмутится, даже вежливо, то он еще больше разозлиться. А если он пойдет за ней? И дочь тогда услышит… Нет, пусть говорит здесь.