Пошел он к паше с наветом.
«Известно ль паше да банам
Про чёту Генчо-войводы?
Известно ль паше, что Генчо
Юнаков собрал в дружину
И барские жжет хоромы?
Известно ли кадиям мудрым,
Что Генчо ловит заптиев
[759]И бьет янычар султанских,
И прячет червонцев груды
В чащобах Витош-планины?
Известно ли паше и банам
Что Генчо богатства копит?
Не счесть у Генчо сокровищ!
Одних лишь червонцев светлых
С полсотни мешков наберется.
Коль ты войводу поймаешь,
Меня не забудь, владыка.
На бедность мою, на верность
Пожертвуй, паша, червонцев,
Не много возьму, не мало —
Две сотни червонцев звонких».
Услышав навет коварный,
Паша разгорелся гневом.
Велел он позвать низамов,
Низамов, заптиев лютых
И янычар кровожадных.
Велел он им собираться
Идти на Витош-планину,
Велел им поймать юнака
И смертью казнить беднягу,
Беднягу-сиротку Генчо.
И грохнули громом пищали,
Блеснули острые сабли.
Немало людей побили
На старой Витош-планине,
В ущельях средь скал замшелых.
Немало побил заптиев,
Заптиев, лютых низамов
Тот Генчо, сиротка бедный.
Два дня он с врагами бился,
На третий был ранен Генчо.
Спустился Генчо с планины,
Пришел он в село Габрово,
Жила там девица Йонка —
Посестра добрая Генчо.
Пришел он, залитый кровью,
Пришел он к Йонке, молвил:
«Ох, Йонка, добрая Йонка!
Мне матерью будь родимой!
Омой мои раны, Йонка,
Лечи мои раны, Йонка,
И если раны залечишь,
Тебя награжу я щедро:
Тебе подарю монисто
Венец из турецких рупий
Да меру желтых червонцев».
Ответила Йонка тихо:
«Тебе я посестра, Генчо,
Ой, Генчо, хайдук-бедняга!
Твои я вылечу раны,
Лишь ты отрекись навеки
От жизни своей хайдуцкой.
Купи волов себе, Генчо,
И сей, побратим, пшеницу».
И Генчо поклялся Йонке,
Что купит буйволов черных
И землю пахать он будет;
И Генчо поклялся Йонке,
Что саблю навек забудет
И пахарем станет мирным.
Лечила посестра Генчо,
Лечила жгучие раны.
Ходила за Генчо Йонка,
Как мать за младенцем ходит.
Кормила его, поила,
Поила, травой лечила.
Однажды под Неготином
В горах загремели ружья;
То сербы снова восстали,
Прогнали пашей и банов,
Прогнали пашей и кадий,
Заптиев лютых прогнали
И янычар кровожадных.
Не смог удержаться Генчо:
Схватил со стены кремневку,
Насыпал пороха в сумку,
Привесил к поясу саблю
И крикнул, прощаясь, Йонке:
«Посестра милая Йонка!
Юнаку не жить без боя,
Не дело ходить за плугом
Тому, кто рожден юнаком,
Не дело сеять пшеницу
Тому, кто бился за волю!»
И к Велко-хайдуку Генчо
Направил свою дорогу.