— Женя просто переживает из-за Дамира.
— Слишком переживает. И ты его не удержишь. Пожалей парня. Отошли его ко мне, пока он еще готов тебя слушаться. Пока ты для него еще авторитет.
— И что ты с ним сделаешь?
— На ключ запру для начала.
— Как? Ему же ничего не грозит! Только что речь шла о добровольном согласии. Все преступления совершены за пределами Соединенного Королевства, он российский гражданин, и от его действий пострадали российские граждане на российской территории. И наша власть даже не хочет это признавать. Так что он вообще вне английской юрисдикции.
— Для психокоррекции — да, добровольное согласие. Начет ограничения свободы есть другое решение. Точнее будет. У нас в Парламенте лежит закон о потенциально опасных гражданах. Ничего страшного, конечно. Нельзя наказывать без вины. Нельзя против воли делать коррекцию без приговора. Но браслет наденут и будут контролировать, несмотря на всю экстерриториальность и неподсудность твоего друга. Для английских же граждан потенциально опасен.
— Для английских? Не думаю. У вас же суды нормальные, Крис. Пошлют тебя с такими предложениями.
— Зато у нас судьи не всегда выключают эмоции. Могут просто пожалеть.
— Принят кстати закон?
— Нет пока. Но будет. Нисколько в этом не сомневаюсь. До приговора Дамиру я Женю удержу. А там, с его замечательной картой, запру, не сомневайся.
— Удивительно, что ты мне этого не предлагаешь.
— Уже предлагал. И мое предложение остается в силе. Просто у тебя состояние стабильно тяжелое, а у Жени экстренное.
— Хорошо, я подумаю. Относительно Жени.
Крис вздохнул.
— Надеюсь, что ты меня услышал.
Руслан Ермилов оказался программистом из Екатеринбурга. Очень таким типичным: полноватым, с круглым лицом и даже в очках.
Для подсудимых из столицы Урала поставили отдельную клетку, где их должны были допрашивать, причем, именно клетку, а не «аквариум». Туда Руслана и завели, так и не сняв наручники.
— Подтверждаете ваши показания, данные на предварительном следствии? — спросила прокурор.
— Нет, — сказал Руслан.
И застенчиво улыбнулся.
— С чем связано то, что вы меняете показания? — спросила Елена Бондарь.
— С тем, что здесь меня слышит не только следователь, который их сочинил.
— Вы не отказывались от показаний.
— Теперь отказываюсь.
— Почему только теперь?
— Потому что до этого все мои отказы следователь рвал и выбрасывал в мусорное ведро.
— Но вы сознались в соучастии в убийстве губернатора! Показания подписаны вами?
— Подписаны мной. Правда, рука там не очень твердая.
— Вас что, напоили?
— Увы! Господа из СБ предпочитают методы подешевле. После дюжины ударов электрошокером уже совершенно пофиг, что подписывать.