Я-то думала, что всё будет очень просто и незамысловато. Стану ухаживать за стареньким больным миллиардером, кормить его с ложечки, вывозить в инвалидном кресле на палубу, чтоб он мог погреться на солнышке. Кто бы знал, что всё так запутается…
А если бы я знала, согласилась или отказалась?
Я представила свою жизнь до Джона, когда я ещё не ведала его сильных рук, крепких объятий, тёплых губ…
Разумеется, согласилась бы. Я всё равно пошла бы на это ещё раз, даже если бы точно знала, что он больше ко мне никогда не подойдёт и не прикоснётся. Всё равно, того, что у нас с ним было, у меня уже никто не отнимет.
На улице стемнело, и моя каюта погрузилась во мрак. Все эти переживания и сомнения так сильно меня утомили, что казалось, я весь день сажала картошку на даче или полола грядки под пристальным надзором бабушки.
Я не стала включать свет, так и оставшись в темноте. Снова легла на кровать, закуталась в покрывало и позволила слезам течь по моим щекам. Ну и пусть. Вот умру я тут одна, от горя. Он одумается, прибежит, а будет уже поздно. Пусть плачет над моим хладным трупом…
Не знаю, в какой момент это всё перешло в сон. Но труп мой уже лежал на изрубленной палубе с выпавшей из руки абордажной саблей, рядом с которой сидел, нахохлившись, попугай…
Посыпалась я долго и нехотя. Сон уже был эротическим. Джон ласкал меня своими широкими, чуть шершавыми ладонями, и я наслаждалась каждым прикосновением.
Он целовал мои губы с такой тягучей нежностью, словно стараясь испить до дна всю грусть, что отдавала горечью во рту. Сначала я продолжала лежать неподвижно, помня о его недоверии и запертой каюте. Но постепенно раскрывалась в его умелых руках и начинала отвечать на его ласки со всё возрастающей страстью.
Услышав его ответный стон, вдруг поняла – это не сон больше. Джон здесь. Он рядом. Это наяву его губы касаются моей кожи, а его руки сжимают меня в горячих объятьях.
– Джон, – простонала то ли жалобно, то ли просяще. Не знаю, чего я хотела больше, чтобы он остановился и объяснился со мной, или чтобы продолжал дарить мне наслаждение.
– Ш-ш, – он приложил палец к моим губам, нехотя оторвав от них свои губы. – Я не могу находиться вдали от тебя.
И я замолчала, отдаваясь ему без остатка. Какая разница, почему он пришёл, если он здесь, рядом, во мне…
Потом мы долго лежали, обнявшись и переплетя наши пальцы. Я никак не могла сформулировать вопрос, который мне очень хотелось задать. А Джон думал о чём-то своём. Наверное.
Мне было хорошо, тепло и уютно. Именно так, как и должно быть. Рядом с ним. А об остальном можно подумать и завтра.