Джон налил себе ещё коньяка и, не торопясь, выпил. Этой ночью ему ничего не светит, поэтому можно расслабиться и поразмышлять.
Он опустился на диван, где только что сидела София. Кажется, в воздухе ещё витал её аромат. Джону нравилось, как она пахнет. И на вкус тоже нравилась. Эти её сочные губы, сладкие как спелые вишни. Так и хотелось смаковать их снова и снова. А вместо этого он продолжает напиваться в одиночестве.
Джон воспроизвёл в памяти их разговор, чтобы выяснить, что так её возмутило. И кажется, догадался.
Значит, тебе не понравились слова об оплате твоих услуг? Хм. Странно. Большинство знакомых женщин только обрадовались, если б он предложил оплатить их шопинг или пополнить счёт круглой цифрой.
Всё-таки эта девушка не такая, как все. Он это сразу понял, как только заставил её снять дурацкий парик и очки, заглянул в бездонные глаза цвета опавшей листвы.
И она чем-то его зацепила. Хотя он и сам не мог сказать чем.
Ничего, ещё не всё потеряно.
– Ты всё равно будешь моей, маленькая воительница, – вполголоса произнёс Джон. – Пока я, пожалуй, отступлю и дам тебе время соскучиться по моим поцелуям. Но потом ты сама придёшь ко мне.
К себе в каюту он вернулся далеко за полночь, опустошив почти половину бутылки с коньяком. Навзничь упал на кровать и, не раздеваясь, уснул.
Ему снилось что-то эротическое, жаркое, с участием этой несговорчивой сиделки. Под конец она взобралась на него сверху и, гладя по плечу, шептала: «Мистер Кэлтон, мистер Кэлтон, проснитесь».
Джон открыл глаза и тут же заморгал спросонья, удивляясь, кто посмел насыпать ему песка под веки. Во рту была вселенская сушь, разбавленная кошачьей мочой, не иначе.
Вместо Софии над ним склонился Уиллфред, который тихонько тряс его за плечо и неустанно повторял:
– Мистер Кэлтон, проснитесь.
– Что случилось, Уиллфред? – прохрипел Джон, не узнавая свой голос. Всё-таки зря он вчера так налегал на алкоголь. Тем более в одиночку.
– Она приплыла, и он тоже, – забормотал старик что-то уж совсем непонятное.
– Погоди, погоди, Уилл, кто приплыл и куда? – голова раскалывалась, пересохшие губы с трудом шевелились, а мозг категорически отказывался воспринимать информацию. Джону было плохо, и он предпочёл бы, чтоб Уиллфред убрался куда-нибудь подальше.
– Мисс Мередит и мистер Адам, они приплыли на катере и сейчас поднимаются на борт, – голос верного помощника (у Джона язык никогда не поворачивался назвать Уилла слугой) дрожал от ужаса.
Если на берегу, в нью-йоркском пентхаусе и загородном доме, бывшая невеста хозяина умудрялась сделать жизнь всего персонала невыносимой, то что уж говорить о замкнутом пространстве яхты? Несмотря на то, что капитан Нойлз держал курс ввиду берега, доплыть до твёрдой земли сумел бы далеко не каждый.