Подошли и поставили на пол перед ним.
Родхар замер. Потом подался вперед и спросил:
— Что это?
А когда услышал ответ…
У него почернело в глазах. Ушла. И швырнула ему деньги в лицо.
Это была неслыханная пощечина.
Какое-то время Родхар молчал, не замечая, что кубок из мягкого золота смялся, и вино стекает по его руке, словно кровь. Неизвестно чем бы все закончилось, будь он один. Но в зале были лорды.
Король перевел тяжелый взгляд на сундук и приказал:
— Откройте.
Крышку откинули. Там лежали женские платья. Ее платья. Он увидел сверху то, синее, и непроизвольно сглотнул. Но тут же взял себя в руки и зычно кликнул:
— Малгит! Где он?! Приведите!
— Сир, я здесь, ваше величество.
Оказалось, тот просто прятался за спинами.
— Поди сюда, барон, — медленно проговорил король.
— Да, сир, я уже иду…
И неуверенно приблизился к трону. Родхар смерил его взглядом и подался вперед, перекладывая кубок из правой руки в левую. И тут заметил, что он основательно погнут. Не глядя протянул кубок, кто-то из лордов взял его. Плевать ему было, кто.
— Малгит, — сказал король, показывая на сундук с платьями. — Тут кое-что передали для тебя. Это платья. Они тебе нужнее. Бери, не стесняйся. Компенсация за то, что тебе не досталась девушка.
Рядом раздался дружный смех. Малгит быстро зыркнул из-под бровей, потом подошел к сундуку и коснулся платья рукой. За этот жест он готов был удавить старого барона прямо здесь.
Родхару казалось, что в груди ворочается огненный стержень. Он удержал лицо, Но дальше уже не было сил это терпеть. Все-таки достала его девчонка с серебристыми волосами. Как стрела на излете. Как змея ужалила. Подло!
— Убрать все, — приказал он, преодолевая глухую боль в груди.
А потом вдруг выкрикнул во весь голос, чтобы начинали бал.
Переночевала Мара в своей разоренной спальне неплохо.
Правда, поначалу, когда только легла и уставилась в потолок, сна не было ни в одном глазу. Горько было, больно. ЖАЛЬ. Что все пошло по наихудшему пути из всех возможных.
Она смотрела в темноту над головой и вспоминала того черноволосого мужчину, вихрем сбегавшего по лестнице. Красивого, сильного, мужественного. А потом, как он бросился на волка. И как нес ее на руках. Лошадку ту серебристую и порванное розовое платье…
Потекли все-таки слезы, как она ни крепилась.
Жаль.
Так мимолетно, коротко. Мало ей выпало хорошего, и все закончилось слишком быстро. Но, наверное, ей на всю жизнь хватит памяти о тех мгновениях, когда его сердце билось под ее ладонью.
А вот этого, словно он уже купил ее:
«Тебе будут выделены комнаты и полный штат прислуги. Можешь рассчитывать на хорошее содержание. Лошади, украшения, меха — все это сверх того».